Обсуждался также вопрос об аресте барона Пауля-Людвига фон Крюденера, секретаря русского посольства родом из остзейских дворян, в отношении которого также имелись некие «серьезные улики». Он, кстати, и был арестован по приказу Наполеона в Страсбурге, помещен в крепость Оксон, но бежал оттуда 5 декабря 1813 года.
Короче говоря, следствие шло полным ходом, и герцог де Бассано постоянно в самых резких выражениях порицал действия Чернышева. Но Наполеон раз за разом тормозил его активность.
Почему же он делал это?
Без сомнения, Наполеон мог бы остановить Чернышева на пути в Россию, но император не воспользовался этой возможностью и не сделал его деятельность предметом официальных заявлений и переговоров. С другой стороны, он решил воспользоваться разоблачением «группы Мишеля» в пропагандистских целях, чтобы обвинить русских в действиях против Франции, прикрыв тем самым собственные приготовления к нападению на Россию.
Блокада русского посольства
7 марта на стол Рене Савари, герцога де Ровиго, лег отчет, составленный на основе сообщений его агентов, прикрепленных к русскому посольству. В отчете сообщалось, что в течение последних дней в посольстве было намного меньше посетителей, чем это бывало ранее. Составители отчета полагали, что причина этого заключалась в арестах, произведенных в последнее время, и хотя масштабы этих арестов в ведущихся в Париже разговорах были значительно преувеличены, злословие публики дало свои результаты. Что, собственно, и требовалось…
Но дело было не только в так называемом «общественном мнении». Провал «группы Мишеля» резко ухудшил возможности функционирования русского посольства в Париже, прежде всего в плане сбора данных.
На этом фоне в кабинете князя А.Б. Куракина, несмотря ни на что, шла интенсивная работа.
Еще 3 марта герцог де Бассано сообщил Савари, что на запрос Куракина о Вюстингере он «ответил неосведомленностью». Что касается князя Куракина, то, получив подобный ответ от герцога де Бассано, он сразу сообщил об этом в Санкт-Петербург. Тот факт, что в бумагах французского министерства иностранных дел оказалась копия письма Куракина Румянцеву, ясно свидетельствует, что французы, выявляя русских агентов, сами активно занимались шпионажем.
4 марта в ответ на ранее отправленную князем Куракиным просьбу, Савари отказал майору русской службы Парравичини, желавшему прибыть в Париж. Отказ был аргументирован тем, что этот офицер уже имел «не очень хорошую репутацию», проявив себя как разведчик в Венеции, Швейцарии, германских землях и в Польше.
