То «заика», то «золотуха» | страница 59

, ведь закрашенной ещё поверх и тем самым же маркером, в мутном белом плафоне с серой паутиной, мёртвыми комарами и чёрными мухами. А уж и о запахе — вообще можно даже и не думать! Как и о том, лишний же раз, что… Я просто боюсь застрять — в этом гробу! Так ещё — и без малейшего притока кислорода. Совершенно — без доступа к нему! А там — ещё и рухнуть в нём же: из-за плохо вдруг закреплённых металлических канатов и тросов. Ну и особенно, конечно, лично и вновь же для меня — с одиннадцатого этажа! Каждый раз подобного рода та или иная вылазка — знаменуется для меня: походом на эшафот. Я просто боюсь в один из таких да и «не» прекрасных дней — не вернуться домой!

И стоит дверям за и одновременно передо мной уже и внутри самой кабины сомкнуться — как я становлюсь «непризнанным учеником Будды», надеюсь на лучшее и готовлюсь к худшему, делая глубокий вдох и параллельно смыкая веки: уже не видя, но ещё чувствуя и ощущая, как мои чёрные зрачки уже расширились от паники и страха, а высокий бледный лоб покрылся «потничкой». Повезло же, что летом — можно было особо и не усердствовать с косметикой! А уж и тем более — при такой-то, как стояла тогда, прямо-таки и аномально-высушивающей всё, вся и всех же жаре. И что её не было как тогда же, так и в принципе, на моём же лице: что ещё и так знатно же облегчало саму жизнь — с точки зрения вечных поправлений подтёков и «отпечатков» чёрной туши с тёмных коротких ресниц на верхних и нижних веках и оправлений осыпающихся тёмных теней с тёмно-карих глаз на пухлые щеки. Да и сам пот — ничего не подмывал, в конце-то концов! Вроде — и того же самого всё крема, светлого тона и бежевой пудры на остальных частях лица: небольшом курносом носу и округлом ровном подбородке. Не вымывался и чёрный карандаш для широких и тёмных бровей. Да и не «съедался» прозрачный блеск пухлых губ! Можно было не париться — на эту тему, парясь зато на другую, про себя же вновь и скорее именно готовясь к худшему, в первую очередь, и лишь потом надеясь на лучшее, мысленно отсчитывая этажи. Вот только и зачем — уверена же, что не попадаю в ритм и такт и, скорее всего, спешу или, наоборот, медлю, но это успокаивает: как с барашками перед сном — до момента непосредственного же погружения-проваливания в сон, воспоминание или кошмар; в моём же случае — кошмарные реалии! Ведь в какой-то момент лифт всё же останавливается — и двери его открываются: «следующая станция — психушка»!