Мои губы нахально кривятся. И кривятся — не в короткой усмешке. А уже — в сформированном и полноценном, широком и открытом оскале! И её опаска, тот её испуг и ступор в одном флаконе, сходит на нет. Буквально — как с белых яблонь дым… «Тут же»! И тут же — растворяется… Сменяясь, и чем-то же не хуже «моего», лютой злобой.
— Тварь! — Шипит она. А меня — вдруг прорывает. Да и так, что и прямо — на неконтролируемый смех! Я просто — смеюсь и… В голос! Смеюсь — сквозь только подступившие и уже проступившие невзначай слёзы. Почти что и свернувшись в три погибели. Калачиком… И в ту же самую «позу эмбриона»! Следом за чем — ещё и оседаю-опадаю на тёмно-коричневую, почти чёрную землю с грязью и пылью. Меня — трясёт! А она — так и стоит, сверля меня своим уже и тёмно-карим, почти чёрным взглядом. И наверняка думает: «Что же делать дальше: бить или уйти? Добавить и убить или?..».
Выбирает же — что-то «среднее»! Хватает меня вновь своей правой рукой, но уже и за мою же левую, и тянет в обратную сторону… К своим друзьям! Пока я же — продолжаю извиваться в приступах смеха, чуть ли и не задыхаясь. И давясь же этим самым «приступом» в смеси с воздухом: со сбитым и вновь же перебитым, убитым навзничь дыханием. Хрипло кашляя и сплёвывая между — жёлтоватую мокроту. Сбиваясь… Но и после — вновь смеясь. «Это — истерика»! Да, просто — «очередная» истерика. А ей кажется, что я над ней издеваюсь! Рыхля землю кроссовками… Практически и тащась за ней следом и на коленях… И, возможно, даже рвя джинсы. Как в принципе — и обувь… Но сейчас — это не трогает. Ни меня. Ни её. А если как-то и трогает — то точно меньше всего!
Ведь и пока суд да дело — мы успеваем вернуться. И вот она уже, «кривясь» и телом, и душой, поднимает меня за плечи и ставит перед собой! А я же, в то же самое время, особо вновь не осматриваясь, вдруг боковым зрением замечаю чуть поодаль от себя, на том же самом столе — «стальной блеск»: среднего по размеру предмета со светло-коричневой деревянной резной ручкой! Да и что уж там, он буквально загорается от света и цвета костра, позволяя и почти требуя таким образом — заострить всё внимание на нём.
И как же я его раньше не замечала?.. «Неужели, знак свыше? Решил помочь своей грешной дочери?». Не нужны мне твои подачки… И помощь твоя — не нужна! «Или нужна?». Снова сама себе противоречу… Говорю внешне: «Нет!». А внутри же себя — ору троекратное: «Да!». Как же я себя бешу в эти моменты!.. Этой своей неопределённостью и уступчивостью. Ведомостью и… Доступностью! Как же ненавижу!.. Ладно! Будь — по-твоему. Но и это — в последний раз.