– Что ни говори, а нашему поколению ужасно повезло!
Закончив свою речь, бригадир с хрустом откусывает яблоко. Эти яблоки нам сегодня раздали на обед, но обычным сотрудникам вроде меня досталось по крохотному кусочку, равному одной восьмой от целого. Сотрудники электростанции каждый день получают немного фруктов, которые выращивают в теплице. Разумеется, их стоимость вычитают из зарплаты.
– Если кому и повезло, то только тебе. В одиночку такое яблоко умял! – Моя мама, что крутит колесо рядом со мной, неодобрительно цокает языком и вдруг, слегка наклонившись в мою сторону, понижает голос: – Послушай, мне тут Онги сказал… Эта особа что, заговорила с тобой?
Это она про Чо Мирю. «Эта особа», «та женщина» и даже просто «она» – жители нашей деревни все как один избегают называть Чо Мирю по имени.
– Да ничего особенного, просто попросила зайти на почту, ее дядя Чэри не пустил в автобус…
Когда мама слышит мой ответ, у нее глаза округляются от ужаса:
– Девочка моя, ты ведь знаешь, насколько она коварна?
Мама порывается найти на моем мониторе реалити-шоу, где снималась Чо Мирю. Раньше она запрещала нам с Онги смотреть такие передачи, опасаясь, что это может плохо отразиться на психике. Но в девятом классе, во время зимних каникул, мы с братом посмотрели все семь сезонов, пока мама была на работе, а бабушка устраивалась подремать после обеда.
– Да ты ведь и сама все отлично знаешь.
Я до сих пор отчетливо помню лицо Чо Мирю и пистолет в ее руке, как она целится в своего возлюбленного. Как вообще можно убить того, кого любишь? Пускай с Чо Мирю и запрещено разговаривать, но все же когда-нибудь я спрошу у нее об этом. Хочу узнать, о чем она думала в тот момент.
А еще я пытаюсь понять свои чувства.
Что, если однажды, когда я стану режиссером, мне придется иметь дело с актрисой вроде Чо Мирю? Как я поступлю в такой ситуации? Смогу ли я снимать реалити-шоу, основанное на кровавых убийствах?
Я иногда вспоминаю церемонию награждения Ча Квибана, режиссера, снявшего это шоу. За свой труд он удостоился Высочайшего Ордена Почета, а сам сериал потом еще несколько лет не сходил с экранов. Я словно воочию вижу, как господин Ча стоит перед камерой с золотым орденом на груди, и вдруг представляю на его месте себя.
И тут мое сердце начинает стучать быстрее, а ноги больше не чувствуют усталости. Я бегу, чтобы вырваться из этой тюрьмы, где крутить колесо – наш общий удел. Я бегу, стремясь поскорее попасть в Сноубол, дремлющий в ожидании грандиозного шоу, которое по силам создать только мне одной. И пусть ступальное колесо никогда не тронется с места, моя душа в этот момент все ближе и ближе к Сноуболу.
