Так что дедушке пришлось провести колоссальную работу, отбирая людей, с одной стороны привязанных к его царству, а с другой, не имеющих тесных связей с живущими там сильными кланами. Имеющих личную зависимость от него, не склонных «взбрыкивать», и в то же время обладающих характером настоящих воинов… Дедушка был не дурак и прекрасно понимает, что делать солдата из размазни и хлюпика — это дело неблагодарное.
В общем, это я все к тому, что материал мне доверили весьма ценный, и если я загублю его или испоганю, можно было не сомневаться, что дедушкино разочарование будет высказано, а главное, выражено в весьма и весьма нелицеприятной форме.
К счастью, при первой встрече я этого еще не понимал, так что действовал достаточно смело и излучал уверенность.
…Да и как не излучать, коли пожалуй только среди этих ребят мы в по-имперски заносчивом Улоте опять считались былинными героями и почти что богами? Я сначала думал что это «забритые» про нас наговорили всякого. Но опять же, «потом» понял что дедушка и тут постарался, проведя определенную воспитательную работу. (В деле пропаганды Ирокезианства важнейшим из искусств, за неимением других, для нас является баллада).
Так что поначалу было легко. Дедушка, вместе с нами спустившийся на побережье, представил нам войско и войску нас. Последовала теплая встреча, щедро подогретая пивом, кашей и мясом.
Затем я принес жертвы, провел жуткий обряд с танцами и песнями (не менее жуткими) российской эстрады, после чего вписал на свежую шкуру пять дюжин имен, заложив, так сказать, основы будущей гвардии Леокая.
Пять дюжин в местных масштабах — это уже охрененное воинство, а ведь Леокай еще и собирался расширяться, доведя количество оикия до девяти-десяти.
(А может и больше, об этом дедушка задумался после того, как я рассказал ему о принципе призывной армии. Так что в будущем предполагалось, что леокаево воинство будет нести службу, так сказать, вахтовым методом).
Затем, двигаясь по проторенной дорожке, я выдал свежеиспеченным «братьям» общий «видовой признак» — завязанную в бороде косичку (брить им тонзуру или надрезать уши в виде ромашки? — нет уж увольте). Да и слишком радикальное изменение внешности, пожалуй, могло «разорвать» их близкие связи с Улотом. А тут — всего лишь косичка. (Заодно будет интересно, что сотворит с ней любящий поизвращаться мозг дикаря ну, допустим, через полгода-год. Глобальных извращений я, конечно, не допущу, но поскольку это все же не мои, а леокаевы ребята, то и вмешиваться особо не стану.).
