Я убежден, что среди сохранивших верность Христу, большинство составят православные, но будут там и католики, и даже протестанты. Антихрист вытянет к себе, к своему престолу, всю гниль из каждой конфессии, а чистые остатки всех конфессий сольются в единую Церковь. Этим и объясняется то, что в последней книге моей трилогии "Рыцари былого и грядущего", где речь идет о временах Антихриста, последние православные монахи встречают последних рыцарей-тамплиеров, как своих. Монахи знают, что если бы тамплиеры были чужими, они ушли бы к Антихристу.
На днях прочитал повесть об Антихристе Владимира Соловьева и был поражен тем, что он пишет о том же самом. Антихрист, сам того не желая, соединит чистые остатки всех конфессий в единую Церковь. Впрочем, я совершенно не согласен с Соловьевым в том, что Католическая и Православная Церкви уже и сейчас внутренне едины, осталось лишь добиться внешнего единства. Меня удивило, что такой глубокий мыслитель с таким поразительным легкомыслием игнорирует наши догматические расхождения. Говоря о противоречиях между нашими Церквями, он вообще не упоминает о догматике, словно полагая ее суммой пустяков. Нет уж, батенька, до тех пор пока у нас нет абсолютного критерия отделения чистых от нечистых, мы вынуждены ориентироваться на чистоту догматики. Мы вынуждены считать каждого православного православным, до тех пор пока не доказано обратное, а каждого католика – еретиком, пока не доказано обратное. Хотя иногда так хочется доказать, что иной католик – отнюдь не еретик.
А вопрос о возможности спасения для иноверцев еще более сложен. Легко сказать, что без Христа спастись невозможно. Это так, но ведь, может быть, иные нехристиане – со Христом, даже если сами о том не подозревают. Почитав тексты некоторых суфиев, я был поражен их внутренней, глубинной православностью. Далеко не все православные так глубоко понимают свою веру, как эти суфии. Так и хочется сказать, что высокие истины веры были открыты этим суфиям Духом Святым. Остерегусь от однозначных заключений, но вопрос бесспорно возникает.
Мы, порою, рассуждаем слишком линейно и примитивно. Праведники дохристианской эпохи безусловно спасли свои души. Ведь тогда еще не было Христа, они в этом не виноваты. А вот теперь, когда Евангелие проповедано по всей земле, когда каждый имеет возможность принять Христа, без Христа спастись уже невозможно. А понимаем ли мы, о чем говорим? Мы, выросшие в православной стране, едва душа испытывает порыв к Богу, принимаем именно православие только потому что оно – рядом. А человек – выросший в исламской стране, где вся жизнь в мельчайших деталях строится на шариате? Он даже дышит по шариату. Да, конечно, этот человек слышал, что где-то рядом есть христиане, но что для него значит пойти к ним и стать одним из них? Это значит, отречься от своих родственников и стать для них предателем, отречься от своего народа, от многих поколений своих предков, отречься от своей культуры, от всех своих привычек, отречься фактически от самого себя, от своей личности, сформированной исламом. Возможно ли это? Да, возможно. Но это такой высокий подвиг веры, на который способен, может быть один человек из миллиона. Для обычного среднего человека это совершенно не посильно. А мы, обычные средние православные люди, отнюдь не совершившие ради православия такого подвига, высокомерно говорим мусульманам: "Ведь вы же имели возможность принять Христа. Вы сами не захотели. Вот и будете гореть в аду". Ну не бессовестно ли?
