Бои в кантрефе считались незаконными, потому что налоги с выигрыша на ставках никто не платил. Но как ни выпалывали запретные забавы, они снова сорными травами всходили на этих землях тут и там. Отдушина для всякого, кто желал лучшей жизни и не боялся рискнуть сбережениями. Бойцы и сами могли набить мошну, если ставили на себя и не проигрывали.
И если не умирали.
Опасность только придавала увеселению остроты. Какая-то старуха играла на флейте и барабанчике, а зрители в промежутках между боями оживленно болтали.
Фейн посмотрел на Блодейн.
– Спасибо, – сказал он. – За угощение.
Женщина бросила на него задумчивый взгляд:
– Подумала, что должна тебе, раз уж ты сдал мне бой.
Фейн постарался не выдать удивления:
– С какой стати мне так поступать?
– Вот и я о том же хотела спросить. Ты ни разу не ударил меня. Даже не попытался. Только вид делал, что бьешься. Молотил кулаками по воздуху, но я-то обманные движения сразу вижу. – Блодейн поджала губы. – Это потому, что я женщина? Я ведь запросто могу отметелить тебя еще раз.
– Нет-нет, ничего такого, уверяю тебя. – Фейн мотнул головой. Ну, хоть тут не соврал.
Блодейн в несколько глотков осушила кружку.
– Ты ни разу не победил, – сказала она. – С тех пор, как появился тут, только и проигрываешь да теряешь деньги.
– Может, я не такой хороший боец, как остальные?
Блодейн постучала пальцем по пустой кружке.
– Знаешь, о чем я подумала? Ты затеял мошенничество. Будешь проигрывать, пока на тебя не перестанут ставить. Тогда все поставишь на себя и начнешь уже драться. Победишь и с полным кошелем двинешься в соседний город.
Фейн ошарашенно рассмеялся. Он много какие неприятности предвидел, но чтобы другой боец принялся вот так дознаваться… Этого он не ждал. Обычно люди в своих победах не сомневаются. Они либо слишком жадны, либо чересчур благодарны.
– Вас послушать, так я прямо заправский жулик, леди Блодейн.
Она пристально посмотрела на него:
– Ты здесь не просто так. Зачем ты пришел, если не побеждаешь в боях?
– А может, мне компания нравится? – улыбнулся Фейн.
– Или нравится битым быть. – Блодейн кивнула на его синяки.
– Может, я этого хочу? – ответил он откровеннее, чем надо бы.
Блодейн уставилась на Фейна, и он шумно выдохнул. Он привык изъясняться двусмысленно, используя правду и как щит, и как оружие, а вот люди так не умеют: они либо лгут, либо нет. Слишком долго Фейн пробыл в Аннуне, разучился говорить без затей. Какое-то время он еще мог притворяться таким, как все, но за две недели среди бойцов подустал.
