Аллегра с самого утра была, как на иголках, то и дело поглядывая в окно, прислушиваясь — не подъехала ли машина. Вчерашний разговор с Марио, его признания, поцелуи всё ещё казались сном, и она не могла не думать: что, если это не повторится? Аллегра не знала, как смотреть ему в глаза, но в то же время мечтала снова увидеть в них отражение собственных чувств. Кусок не лез в горло, слёзы то и дело наворачивались на глаза, а настроение скакало от восторга к апатии и обратно с частотой маятника. Но когда послышался шум мотора, сердце ухнуло в желудок, а ладони моментально стали ледяными и мокрыми. Нервно вытерев их о колени, Аллегра постаралась придать лицу спокойное выражение, хотя горящие глаза выдавали с головой. А когда Марио возник на пороге, и на его лице отразились те же эмоции, что терзали последние несколько часов, Аллегра широко улыбнулась и в следующую секунду сорвалась с места, запрыгнула на него, обивая руками и ногами, и потянулась, чтобы поцеловать.
— Эй, луковка, не так резко! — со смехом сказал Марио, едва устояв на ногах. Но тут же сам потянулся к её губам, нежно целуя. Потом он опустил Аллегру на пол и коротко щёлкнул её по носу. — Боюсь, с таким настроем скрыть что-то от Рико будет сложно.
— Но его же сейчас нет, — промурлыкала Аллегра, наслаждаясь возможностью обнимать его, прижиматься щекой к груди и, наконец, зарыться носом в шею, вдыхая его запах. — Когда приедет, обещаю, что буду держать себя в руках.
— Обещает она, — проворчал Марио, приподнимая её подбородок. — Ты так и светишься, как начищенный медяк, может, съешь лимон?
— Зануда, — беззлобно усмехнулась Аллегра. — Я ждала тебя раньше.
— Покупал билет до Чивитавеккьи. Не хмурься, сладкая моя, я туда и обратно. Если повезёт.
— А если нет? — Аллегра нахмурилась — все её вчерашние страхи начинали сбываться.
— Мне всего-то и надо: попытаться разговорить кого-то из прислуги. Мужского пола, — поспешил успокоить Марио, заметив, как в её глазах сверкнули слёзы. — Ну что ты, — прошептал он, смахивая пару непослушных слезинок с щёк. — Я не на войну ухожу. И не в бордель. Разве я смогу смотреть на других женщин теперь, когда у меня есть ты?
Аллегра прерывисто вздохнула и кивнула, уже стыдясь за свою реакцию, с которой решительно ничего не могла поделать. Чувства завладели ею, такие сильные, что хотелось кричать о них на каждом углу. Но вместе с ними пришёл и страх, что они исчезнут, что он исчезнет, а она вот-вот проснётся, просто потому что не может быть всё так хорошо. Аллегра шмыгнула носом и, не сдержавшись, сказала:
