— Глупышка… макьявельская, — сказал Вольф.
Он поднялся и наклонился, чтобы поцеловать одну из грудей Лиль, специальную целовальную для стоящего Вольфа.
— Вали! — сказала Лиль, щелкнув его другой рукой.
Вольф вышел, закрыл за собой дверь и поднялся этажом выше. Он постучался к Ляпису. Тот сказал: «Войдите» — и предстал, насупленный, на своей кровати.
— Ну? — сказал Вольф. — Что, грустишь?
— А! Да, — вздохнул Ляпис.
— Пошли, — сказал Вольф. — Прошвырнемся втихомолку, как пара балбесов.
— Парабола чего?
— Бала бесов, балбес, — сказал Вольф.
— Тогда я не беру с собой Хмельмаю? — сказал Ляпис.
— Ни в коем случае, — сказал Вольф. — Кстати, где она?
— У себя, — сказал Ляпис. — Занимается ногтями. Уф!
Они спустились по лестнице. Проходя мимо двери своих апартаментов, Вольф вдруг остановился.
— Ты в неважном настроении, — констатировал он.
— Вы тоже, — сказал Ляпис.
— Примем крепкого, — сказал Вольф. — У меня есть совюньон 1917 года, он подойдет как нельзя лучше. Оттянет.
Он увлек Ляписа в столовую и открыл стенной шкаф. Там стояла бутылка совюньона, наполовину уже пустая.
— Хватит, — сказал Вольф. — Залпом?
— Угу, — сказал Ляпис. — Как настоящие мужчины.
— Каковыми и являемся, — подтвердил Вольф, чтобы подкрепить их решимость.
— Болт по ветру, — сказал Ляпис, пока Вольф пил. — Болт по ветру, и тем хуже для мудозвонов. И да здравствует всяк вновь входящий. Дайте-ка мне, а то не останется.
Тыльной стороной руки Вольф вытер физиономию.
— Ты, похоже, немного нервничаешь, — сказал он.
— Глыть! — ответил Ляпис.
И добавил:
— Я ужасный симулянт.
Пустая бутылка, осознав полную свою бесполезность, сжалась, скуксилась, скукожилась и исчезла.
— Пошли! — бросил Вольф.
И они отправились, четко печатая шаг с раздолбанных досок. Чтобы развлечься.
Слева от них промелькнула машина.
Они пересекли Квадрат.
Миновали брешь.
Вот и улица.
— Что будем делать? — сказал Ляпис.
— Навестим девочек, — сказал Вольф.
— Здорово! — сказал Ляпис.
— Как это, «здорово»? — запротестовал Вольф. — Для меня — да. Ну а ты — ты холостяк.
— Вот именно, — сказал Ляпис. — Имею полное право наслаждаться безо всяких угрызений совести.
— Да, — сказал Вольф. — Ты же не скажешь этого Хмельмае.
— Как бы не так, — пробурчал Ляпис.
— Она знать тебя не захочет.
— Как сказать, — лицемерно сказал Ляпис.
— Хочешь, я скажу ей об этом вместо тебя? — также лицемерно предложил Вольф.
— Лучше не надо, — признался Ляпис. — Но тем не менее я имею на это право, черт возьми!
