Эрик разыскивает нас, когда мама Мэнни раздает бумажные тарелки и вся компания – нас двадцать человек – начинает обходить длинные столики. Подают, как обычно, дурную пиццу и спрайт, но я угощаюсь блюдами, которые принесла мама Мэнни. Их семья из Тонги; десятиклассником перебравшись сюда из разношерстного калифорнийского рая, я очень обрадовался, когда среди моря вечно улыбающихся белых лиц увидел темное. Благодаря миссионерской деятельности на Гавайях и других тихоокеанских островах полинезийцев в Юте на удивление много. Родные Мэнни тоже мормоны, но они из тех последователей СПД, которые не отгораживаются от других. Мэнни – смешной, улыбчивый здоровяк. Я запал бы на него, не будь это очевиднейшей тратой времени. Мэнни – гетеросексуал до мозга костей, более того, я готов поставить последний цент на то, что женится он не девственником.
Я подхожу к Осени и уже открываю рот подначить, что на тарелке у нее один сухарик, но слова вдруг вылетают из головы. В другом конце зала стоит Себастьян Бразер и болтает с двумя братьями Мэнни. У меня аж пульс подскакивает.
Я понятия не имел, что Себастьян приглашен к Мэнни.
Осень подводит меня к скамье, садится и с рассеянным видом потягивает воду из стакана. Приглядевшись, я замечаю, что сегодня вечером она уделила своей внешности больше внимания, чем обычно. Волосы выпрямлены. На губах липкий, сияющий блеск. И рубашка, похоже, новая.
– Почему ты не ешь? – спрашиваю я, разворачивая бумажную салфетку, которой обернули пластиковые приборы. Осень делает снэпшот своей еды, оценивает результат, набирает комментарий и поворачивает экран ко мне. Передо мной фото сухарика на белой бумажной тарелке, а под ним подпись «Ужин».
Честно.
– Пицца показалась жирной, другие блюда – странными, – отвечает Осень и показывает мне на тарелку. – Этот салат с сырой рыбой.
Я украдкой смотрю Осени через плечо. Себастьян сел за соседний столик. Рядом с ним на скамейке рюкзак, и мне до зарезу хочется выяснить, где он был. В универе? В библиотеке? Он в кампусе живет или дома с родителями?
Я перевожу взгляд на тарелку.
– Это же севиче, ты его в Парк-Сити пробовала. Тогда тебе оно понравилось.
– Разве? Не помню такого, – говорит Осень, но тянется к блюду, чтобы подцепить кусочек на вилку. – Видел, кто рядом сидит?
Будто я мог бы его пропустить.
Эрик с Осенью о чем-то болтают, я особо не прислушиваюсь, но периодически чувствую себя неловко. Любой почувствовал бы… Осень смеется слишком громко. Возникают паузы, которые они прерывают, заговаривая одновременно. Вдруг Эрик тоже запал на Осень, поэтому они и ведут себя как парочка семиклассников? Плохо, что меня радует ее увлеченность Эриком? В принципе, это может кончиться плохо и навредить нам всем. Самое важное для меня – дружба с Осенью, не хочу, чтобы нам мешали ошметки романтических чувств. Если наши отношения окончательно устаканятся, может, со временем я решусь ей открыться.
