После окончания Луганского Штурманского Училища (ВАУШ) мы попали по распределению в Одесскую область, получили там служебную квартиру, я сидела с двумя доченьками — погодками дома, а мой муж летал на самых больших самолётах — транспортниках.
И всё было бы замечательно, если бы не его неукратимая склонность к "продолжению банкета". Если другие наши гусары ещё как-то маскировались, то мой Гоша гулял в открытую: "А что тут такого?! Где видели? Ну, шёл. Ну, сидел".
Я терпела и чего-то ждала. Надежда умирает последней, ведь он был неплохим отцом и вполне хозяйственным мужем. В конце восьмидесятых это чего-то, да и стоило, все мы тогда рыскали в поисках какой- нибудь курицы, чтобы хотя бы бульон детям сварить. В дефиците было всё, кроме пластмассовых мыльниц, а детей кормить надо.
Когда я что-то пыталась сказать своему мужу по поводу его бесконечных гулек, он широко улыбаясь отвечал:
— Это всё злые слухи, Таня! Не верь никому. Они просто завидуют нашему счастью!
Однажды у нас в гостях остановился однокурсник мужа, который на утро собирался лететь в Луганск. И я услышала из их разговора, что мой Гоша хочет через него передать для той девушки, с которой он встречался до самой нашей свадьбы, какой-то пакет.
Они выпивали, весь вечер базарили, а пакет этот сложили в сумку к приятелю. Когда среди ночи парни наконец "устали" и заснули, я открыла сумку гостя и, извлекла этот предательски громко шуршащий в ночной тишине пакет для мужниной подружки. Очень перенервничала от производимого шума, но "враг" не проснулся. Я вытащила из пакета содержимое, и вместо него засунула туда свеже- использованные пелёнки своей полугодовалой младшенькой. Всё аккуратненько запаковала и сложила обратно гостю в сумку. На утро друг улетел.
Через пару дней нас пригласили на вечеринку. Я со сборами запаздывала, Гоша торопил, но я попросила его подождать на улице: "Я щязприду".
Извлекла я добытое из того пакета красивое платье, явно купленное в специальном валютном "чековом" магазине "Платан" — наподобие московской "Берёзки", нарядила на себя и торжественно спустилась вниз.
У Гошеньки челюсть отвисла:
— Где ты его взяла???
— А что? Не нравится? А по моему — очень красиво.
Мы немного поспорили, он стал доказывать, что зазноба ему передавала на покупку деньги.
— Где, когда, как передала? То есть вы встречались? Почему мне об этом ничего не известно? — у меня был целый ряд риторических вопросов к его версии.
— И вообще, всё что у меня в доме — моё! — заключила я, и мы отправились на вечеринку.
