… Ну Андрей, что же ты замолчал? Давай дальше, нам же интересно!
— Ай, да что там интересного! Ну, была серия, маньяк у нас завелся, жена его Демоном прозвала. Убивал женщин, мы его очень долго ловили. Потом его след в Москве обнаружился, меня прикомандировали туда. А потом и совсем перевели. Поймали его, одним словом. Не хочу вспоминать, честно. Нам тогда пришлось очень туго, Линка чуть в дурку не попала. Все это было ой как не просто, и эти годы были, вспоминать не хочется.
Разудалая компания одноклассников отплясывала на танцполе, периодически женщины вытаскивали Андрея танцевать «медляки», но видя его серьезное лицо, оставляли в покое. Кто-то уже пел караоке, кто-то требовал минусовочку и хотел петь про учителя, кто-то желал петь частушки. Все были беззаботно веселы, улыбки мелькали тут и там, глаза блестели, лица раскраснелись. Никоненко подошел к нему, видно было что дамы его уже загоняли:
— Слышь, Андрюха, давай сбежим, покурим хоть. Тетки как с цепи сорвались, то им твист, то макарену танцуй. Хорошо хоть вприсядку не погнали.
— А ты умеешь?
— Ты что забыл, я ж пять лет танцами занимался. Бальными, но могу и русские. Ты что так загрустил, напомнили ту историю? Да были дела, я помню, как мы тогда последний год побегали. Ты так и не сдал своего информатора тогда. Теперь я понимаю, это твоя жена? Ей все это снилось?
— Да не сказать, что снилось. Когда она при мне первый раз впала в транс, я чуть ласты не склеил. Побелела, глаза как плошки, пот градом и молчит. Смотрит перед собой, глазами за кем-то следит, а я рукой машу перед лицом, не видит. Потом начинает кричать, задыхаться, сердце в разгон, тут мы с бабкой бегом — ей надо укол в вену. Я руку держу, и прижать нельзя крепко, сломаешь, бабка ставит укол. Мы потом так наловчились, что она за пару секунд в вену попадала. Потом Линка неделю отлеживается в темной комнате, давление, головные боли. Дети ревут, бабка плачет и молится, а я с работы к одиннадцати ночи прихожу. Ужас.
… В тот год маньяк сорвался с цепи. Затишье в полгода закончилось неожиданно. Потом жертвы стали появляться каждые три-четыре месяца. И все смерти его бедная жена видела и переживала, как очевидец. Она кричала, плакала, её волосы стали седеть целыми прядями. Ему было больно смотреть, он рыл землю, подключил всех знакомых, из своего кармана платил информаторам. Но женщины пропадали, а трупов так и не находили. Лина говорила о подвале, алтаре, потом об озере, иногда видела лес. Но где в миллионном городе тот подвал? Озер вокруг города десятки, а тайга вообще бескрайняя.
