— Не обращай внимания. Просто, помнится, ты разозлился сегодня из-за моей нерасторопности. В этом и была ее причина. У меня просто многое изменится теперь в жизни. Но ничего, обещаю, в ближайшие дни постараюсь оклематься.
Сам не ожидая от себя такой смелости, я положил руку ей на плечо на мгновение, но затем тут же ее убрал.
— Я был не прав. В следующий раз просто говори, что у тебя что-то случилось, — я даже не знал, кому принадлежали те слова, что выходили из моих уст. Казалось, это говорил не я, а некий Артем-добряк, что родился за какие-то считанные минуты нашего с Сашей разговора.
Она горько хмыкнула в ответ:
— Нам тысячу раз твердили, что пилот не имеет права быть слабым, допускать подобные ошибки. В авиакомпании никому не будет дела того, что у тебя за трудности в жизни…
— Мы пока не в авиакомпании работаем, Саш, — прервал ее я. — А всего лишь учимся летать. Потом и будешь становиться сверхчеловеком. Если посчитаешь нужным.
— Спасибо, — она посмотрела на меня с искренней благодарностью.
И взгляд ее как будто добавил: «Кажется, ты лучше, чем я о тебе думала».
Мы попрощались у гостиницы; я сослался на то, что якобы хотел пройтись в одиночестве, но на самом деле мне просто не хотелось провожать ее до двери, которая закрылась бы перед моим носом, в очередной раз скрыв от меня настоящий мир Саши, пропитанный чем-то сладостно-светлым. Особенным, как и она сама.
***
Та пробежка словно вскрыла сгущенку нашего общения. Я наслаждался первыми ложками вкуснейшего лакомства, как мог. Мы стали чаще разговаривать во время полетов, да и после них тоже гуляли, болтая о пустяках. Порою начинали с дел насущных, а заканчивали воспоминаниями о детстве. И все она рассказывала как-то интересно, ее хотелось слушать и слушать.
В один из таких разговоров я выяснил, что Саша, оказывается выросла в «интеллигентной» семье — отец ее был одним из ведущих инженеров авиапредприятия, мать — нейробиологом, сотрудником небезызвестного института.
— Ты поэтому решила пойти в авиацию? — поинтересовался я. — Из-за профессии папы?
Она возмущенно посмотрела на меня, будто своими эти ее задели. Голубые глаза-молнии так и пригвоздили меня на мгновение к месту.
— Вовсе нет, — взбрыкнула она. — Я вообще всегда мечтала быть художником. Рисовала, рисую и хочу рисовать.
— Ничего себе! Тогда почему учишься на пилота? — девушка не переставала меня удивлять.
— У меня не хватило баллов для поступления, — пожала плечами Саша. — А сидеть на шее у родителей еще год просто так не хотелось… Не знаю, честно, не поспешила ли я с выбором. Мне казалось тогда, что пилот может быть столь же свободен, что и художник.
