Вдруг в груди у Глеба похолодело. Взрывы и автоматные очереди заглушил раздавшийся с неба вой. На ущелье падала ракета, за которой тянулся дымный хвост. Мгновенная вспышка, и вместо груды камней образовался кратер, залитый кровью. Оглушительный шум боя помешал Глебу услышать рокот приближающегося Мига. Его скорострельные пулеметы выплевывали по сотне пуль в секунду, образуя в песке канавы и дробя все, во что они попадали. Атака захлебнулась. Земля тряслась. Глеб врос в землю. Пытаться куда-то бежать, значит обрести себя на верную гибель. В этом бушующем аду всех без исключения, куда бы кто ни повернул, ждала пылающая и обжигающая смерть. Вертолет пронесся над полем боя. Теперь его удары были более сосредоточены на афганцах, и спецназ ринулся в контратаку. Глеб выскочил из своего укрытия. Тело его вздрагивало от близких взрывов. Когда последняя пустая гильза вылетела из автомата, Глеб сменил магазин и ринулся вперед, поливая противника свинцом.
Сначала пуля обожгла ему плечо, но по инерции Глеб еще некоторое время бежал. Затем боль пронзила ноги. Падая, он успел заметить, что один из взрывов все таки перевернул вертолет вверх тормашками. Его вращающиеся лопасти, которые теперь оказались снизу, не могли удержать давящего на них веса машины. МИг умудрился продержаться в воздухе еще некоторое время, а затем начал падать, как при замедленной съемке. Огненная вспышка последовала сразу же за ударом. Широченный язык пламени опалил близ-лежащие скалы, а Глеба взрывной волной отбросило на камни. На мгновение он потерял сознание. Медленно приходя в себя, Глеб почувствовал, что тело и голова разламываются от боли. При падении к ранам еще добавились сломанные ребра. С трудом подняв голову, он увидел, что «духи» прекратили отступление и с криками снова бросились в атаку. Им на-встречу двинулся БТР. Взрыв прямо под ним оторвал одну гусеницу и разворотил днище машины. Показалось пламя. Раздались вопли. От сознания собственного бессилия из уст Глеба вырвался стон раненого зверя. Пошарив рукой и не найдя автомат, он, превозмогая боль, пополз к скале метрах в десяти от места его «приземления».
Картина боя резко поменялась, и теперь уже солдаты, поняв, что угодили в окружение, отстреливаясь, отступали. Добравшись до укрытия и обернувшись, Глеб увидел всадников, воинов Аллаха, мчавшихся в атаку. Оставшиеся в живых солдаты бросились спасаться через заваленный перевал. Кто-то буквально перепрыгнул через Глеба, исчез, но через минуту вновь возник перед ним. Генка! Слава богу, жив! Протянув к нему менее израненную руку и не дождавшись руки друга, Глеб с удивлением и тревогой пытался поймать взгляд серых глаз Генки. Но глаза друга смотрели мимо. В этот момент он напомнил Глебу забитого и несчастного щенка. Рука налилась свинцом и самовольно опустилась. Что-то говорить было бесполезно, от взрывов и автоматных очередей нельзя было услышать даже собственного голоса. Наконец глаза их встретились… Губы Генки шевельнулись, и через мгновение Глеб его уже не видел. «Он сказал «прости»…эта мысль настолько его поразила, что стало трудно дышать. Ураган различных чувств обрушился на Глеба, лишив его последних сил.
