«Надо приготовить лисятам завтрак», пронеслось у меня в голове, и…
На кухне стоял горшочек каши. Уже остывший и совершенно, абсолютно полный. То есть, они сварили, но есть не стали?
Это для меня?
— Дети, — с губ сорвался едва слышный хрип.
Я откашлялась и хотела позвать их еще раз, но на кухню заглянул один из братцев лисов. Судя по притаившейся в уголках губ улыбке — Лиам. Чтобы Морис улыбался мне еще видеть не доводилось.
— Госпожа Антер?
— Почему не поели?
— Не посмели, — он пожал плечами, — голодать нам не впервой, а это и не голод совсем. Так, перетерпеть слегка. Тем более, что Кнопу мы фруктами накормили так, что у нее пузо натянулось, а глаза закрылись.
Улыбнувшись, я кивнула на кашу:
— Ешьте. Сейчас подогрею.
— А вы?
— После прист… — губы обожгло и я, смахнув с глаз выступившие слезы, перефразировала, — иногда мне не хочется.
— А чего вам хочется, когда наступает «иногда»? — пытливо спросил лисенок.
И я вдруг подумала, что ему может быть и не восемь лет. Все-таки он лис, а их цикл взросления отличается скачками. Ему может быть пятнадцать и, через полгода-год, он станет выглядеть на восемнадцать-двадцать. И с той же степенью вероятности ему может быть и пять. Но это вряд ли.
— Холодной воды с мятой, — улыбнулась я, доставая их охлаждающего шкафа запотевший кувшин. — Заливаю мяту кипятком, охлаждаю и в шкаф. До поры, до времени.
— Я понял, — он серьезно кивнул.
Что он там понял, я уточнять не стала. Смертельно хотелось упасть в кресло и, отпивая холодный отвар, ни о чем не думать.
Но в дверях, вспомнив кое о чем, я повернулась к Лиаму:
— Если я не вышла и не приготовила, готовьте сами и ешьте.
— А работа у нас какая будет? — в коридоре нарисовался Морис.
— Оставь госпожу, — оторвался Лиам от сервировки стола, — все потом.
И его хмурый близнец, как ни странно, послушался.
А я добралась таки до своего кабинета, упала в кресло и, призвав свой дежурный стакан, набулькала в него мятной воды. Руны льда, выгравированные на дне стакана, тут же ожили и просто холодный напиток стал ледяным.
Хо-ро-шо. Очень, очень хорошо.
Не думаю, что выползла бы из своего кабинета до вечера. Но от калитки, через весь дом, просквозил мой личный сигнальный маячок.
Нежелательное лицо номер четыре коснулось одного из кованых завитков.
Бургомистр. Толст, одышлив и отвратительно волосат везде, кроме головы. У меня есть не меньше двух минут — он остановится у входа в дом, отдышится, утрет пот зачарованным платком и сделает вид, что пешие прогулки его обыденное развлечение.
