Медленно повернув голову, он столкнулся с большими, карими глазами. До боли знакомыми. В них не было сожаления. Не было сочувствия, излишнего сострадания или неуместной в этот момент жалости. Они смотрели с нужной ему сейчас толикой горечи, но вместе с тем с пониманием и невероятной силой – пока ещё не постижимой, – силой, которая каким-то невероятным образом сумела сдержать и посадить на стальную цепь безжалостного, беспощадного Зверя, который в этот самый день родился в невинной душе маленького мальчика. Эти глаза усмирили Его. Приручили. Но лишь на время. Потому что, однажды ощутив терпкий вкус свободы, Тьма ни за что не остановится, пока не завладеет всем: и душой, и телом, и сердцем, и мыслями. Пока не погубит и не растопчет всё, что несет жизнь и любовь.
Пока не отнимет самое дорогое.
Пока окончательно не уничтожит свет.
Двадцать пять лет спустя
Дарен подавил в себе непрошенные воспоминания ещё одним мощным ударом топора. На этот раз он стал последним – «великан» накренился, а затем с шумом рухнул на землю. Очередное срубленное дерево. Очередной день, так похожий на все остальные. Очередные мысли, словно водоворот, раз от раза пытающиеся затянуть его назад, в прошлое, из которого он так долго выбирался. Но так и не понял… выбрался ли?
До боли знакомые, заботливые руки подняли перед его лицом ёмкость с водой. Он ненадолго задержал взгляд на женщине, которая занимала в его сердце такое особенное место, а затем подвинулся ближе и сделал несколько больших глотков. Дарена так долго мучила жажда, что, дорвавшись, наконец, до воды, он практически целиком осушил кувшин.
– Ты совсем не отдыхаешь, – тихо и обеспокоенно сказала Алита, опуская руки вниз.
– Не устал, – выговорил Дарен, вновь принимаясь за дело.
– Ты перестал спать, – он на мгновение замер, но ничего не ответил. – Долгие месяцы ты работаешь так много, как не работает ни один сиу этого племени. Словно пытаешься извести себя…
– Ураган разрушил почти две трети поселения, – не дожидаясь продолжения вопроса, ответил Дарен. – И теперь я пытаюсь исправить это.
– И из-за этого же кричишь по ночам? – Ноги сами приросли к земле. Виски болезненно заныли, пытаясь снова вбросить его в тот день. К ней. К той, мысли о которой всё это время не покидали его ни на мгновение. И которая виделась ему каждый раз, стоило лишь закрыть глаза. – Скажи своей матери… – теплая рука Алиты нежно легла на его плечо, – …что причиняет тебе такую боль? Что заставляет вновь так сильно страдать? – Дарен молчал, поэтому она продолжала. – Ты снова от чего-то бежишь, верно? Делаешь то же, что и двадцать лет назад, когда только попал к нам?
