Горан в изумлении открыл рот.
– Ты станешь Ректором, Горан, возьмешь новое имя и примешь ее на некромантию. Вы продолжите традицию. Вы будете служить Ишанкару. У тебя есть четыре года, чтобы дорасти до Ректора. Котца стар и устал. Он отдаст тебе свой пост, потому что всегда мечтал об этом. У нее есть четыре года, чтобы подготовиться к поступлению в Ишанкар. Другого пути у вас нет и быть не может. Я доступно объясняю?
– Ты спятил, – прошептал Горан. – Мне тридцать один, какой из меня Ректор?
– Когда ты станешь Ректором, тебе будет тридцать пять. В некоторых странах в этом возрасте можно стать президентом, а не просто ректором.
– Просто ректором? В Ишанкаре невозможно быть просто ректором!
– Значит, ты будешь не-просто-ректором.
– Ты спятил, – окончательно уверовал Горан.
– Если ты не станешь Ректором, она никогда не попадет на некромантию. Ты сломаешь ей жизнь и уничтожишь Ишанкар. С этого дня ваши судьбы связаны. Я нашел Ректора для Ишанкара и Некроманта для Ректора. Я выполнил свой Долг. Теперь ваша очередь.
Горан молчал. Сэл выдержал паузу и произнес:
– С этого дня, Горан, Ишанкар – это ты, а ты – это Ишанкар. И у тебя нет выбора.
Сэл перешагнул невидимый барьер, на секунду пропав в магическом пламени, отчего стал похож на призрака в рваных одеждах, подошел к Тайре, присел возле нее на корточки и заглянул ей в лицо.
– Злишься? – ласково спросил он. – Прости, но у тебя тоже нет выбора.
– Я отправлю тебя в ад! – прошептала Тайра, с трудом шевеля липкими от крови губами.
– Жду не дождусь, – абсолютно серьезно согласился Сэл. – Но пока ты не сможешь: у тебя нет для этого ни сил, ни знаний.
Тайра не ответила, чуть повела пальцами, и разлитая по полу кровь полыхнула зеленым и исчезла. Сэл, не отводя от нее взгляда, выпрямился и, лишенный крови, растворился в воздухе.
Тайра провалилась в забытье.
Горан прошел на кухню, достал из холодильника запотевшую бутылку водки, налил треть стакана и залпом выпил.
Первое, что увидела Тайра, когда в очередной раз пришла в себя, была причудливо изогнутая, сужающаяся к одному концу позолоченная труба на потолке, проходившая по диагонали через всю комнату. Назначение ее было непонятно, угрозы она вроде бы не представляла, но на всякий случай Тайра несколько раз открыла и закрыла глаза, удостоверяясь, что никакое заклинание к трубе не привязано. Правый бок ныл как тогда, когда Хи со всей силы приложилась к нему тренировочным бамбуковым мечом, но это можно было терпеть. Болели только губы, шевелить ими было трудно, а во рту все еще чувствовался привкус железа и соли. Еще сильнее пахло морем.
