В 1905-м закончилась неудачная для России Русско-японская война. Ожидалась следующая. Интерес Владимира Арсеньева был не только личным и научным, но и военным и политическим. Русские пришли в Приморье всего полвека назад – надо было понять, что их здесь ждёт. Очарованный странник-офицер пытался расшифровать сигналы тревоги, слабо мерцавшие из прошлого. Обоснованность интереса Арсеньева к уссурийской старине позже подтвердил выдающийся археолог академик Алексей Павлович Окладников[241]: «Древняя… история Приморья… имеет вовсе не узкий, не локальный, чисто краеведческий интерес, в ней скрыто множество важных с всемирно-исторической точки зрения событий и проблем. Недаром же этот богатый и щедрый край нашей Родины лежит у одного из двух величайших океанов, где сходятся пути из далёкой Юго-Восточной Азии и островного мира Тихого океана с путями, ведущими вглубь Азиатского материка, в степи Монголии и в сибирскую тайгу».
Огромная тема, для которой не нашлось соразмерных летописцев, – заселение Дальнего Востока крестьянами из Центральной России, с Украины, из Белоруссии, Сибири. Первые переселенцы ехали в Приморье месяцами и годами. С 1880-х годов действовала пароходная линия Доброфлота Одесса – Владивосток, в начале ХХ века построили Транссиб. Переселенцы попадали в приморскую тайгу, где гуляли тигры, извивались лианы, росли виноград и пробковое дерево. Одни думали найти здесь обетованный рай – заветное Беловодье, другие везли с собой камни в качестве гнёта для капусты – вдруг в той земле даже камней нет…
Дальневосточного «Тихого Дона» обо всём этом так и не появилось, хотя тему разрабатывали ряд авторов, включая Александра Фадеева, Ивана Басаргина, Николая Задорнова. Множество сюжетов ненаписанных романов о русских судьбах рубежа XIX – ХХ веков рассыпано и по арсеньевским страницам.
Например: река Арзамасовка, посёлок Фудин. Здесь живут четыре семьи – «самые первые переселенцы из России». «Привезли их сюда в 1854 году и высадили в заливе Ольги, предоставив самим устраиваться кто как сможет». Поселились у моря, потом откочевали в долину Вай-Фудина. Хлеб смыло наводнением. Нанялись работать к китайцам за фунт чумизы в день. Старики долго не могли привыкнуть к новым местам, зато молодые приспособились, занялись охотой. Некрасов, пишет Арсеньев, воспел крестьянина, убившего 40 медведей, а здешние братья Пятышкины и Мякишевы убили каждый более 70 медведей. «Затем следуют Силины и Воровы, которые убили по нескольку тигров и потеряли счёт убитым медведям». Некто Кашлев, «Тигриная Смерть» – среднего роста, сухощавый, застенчивый мужичок: «Убить зверя нетрудно, ничего хитрого тут нет, хитро его только увидеть…» Есть и такие, кто ловит тигров живьём.
