Куросава был знатоком и ценителем русской классики: снял «Идиота» по Достоевскому и «На дне» по Горькому, использовал в фильме «Жить» мотивы толстовской «Смерти Ивана Ильича», примерялся к «Тарасу Бульбе» и «Запискам из Мёртвого дома».
Переводить арсеньевскую прозу на язык кино непросто: пространные описания, терминология… Однако японский художник и философ чутко уловил сокрытое между строк. Замысел экранизировать Арсеньева появился у него ещё в 1940-х годах. Между Японией и СССР тогда не было дипломатических отношений, и Куросава подумывал снять кино на острове Хоккайдо, климатически наиболее близком Приморью. Позже режиссёр писал: «На Хоккайдо такой фильм по-настоящему не мог бы получиться. Там иные, не похожие на Уссурийскую тайгу масштабы природы. Там не мог бы жить такой человек, как Дерсу Узала. Эту картину нужно было снимать на русской земле».
В начале 1970-х годов Куросава переживал глубокий кризис. Его фильм «Под стук трамвайных колёс» провалился, режиссёр пытался покончить с собой. И вдруг – приглашение снять кино на «Мосфильме»… Сценарий цветного двухсерийного фильма написали сам Куросава и писатель Юрий Маркович Нагибин[233]. Непростым был выбор актёра на роль Дерсу. Куросава видел в этой роли своего любимого японского актёра Тосиро Мифунэ, но тот был занят. Пробовали певца-нанайца Кола Бельды[234] (исполнителя песен «Увезу тебя я в тундру», «А олени лучше» и др.), бурятского танцовщика Цыдена Бадмаева… В итоге Дерсу сыграл тувинец Мунзук, хотя к его внешнему сходству с Дерсу были претензии – грузноват для таёжника, который каждый день «сопка ходи», широколиц, тяжеловат на ногу (в первой экранизации «Дерсу Узала», снятой в 1961 году Агаси Арутюновичем Бабаяном[235], заглавную роль сыграл поджарый, сухой казахский актёр Касым Жакибаев). На роль Арсеньева Куросава взял Юрия Мефодьевича Соломина, высоко оценив работу последнего в «Адъютанте его превосходительства». Роль китайца Чжана Бао исполнил киргиз Суймонкул Чокморов.
Усы и бороды у актёров были настоящими, солдатские ремни Куросава собственноручно старил наждачной бумагой. Клал в ручей камень, чтобы течение каким-то особенным образом разбивалось о него, поправлял что-то в зарослях, подкрашивал листья, чтобы продлить золотую осень… Подобным подходом отличался Андрей Арсеньевич Тарковский[236]. Сейчас, кажется, так уже не снимают.
Натурные съёмки шли с мая 1974-го по январь 1975-го. Снимали в основном в окрестностях города Арсеньева – в Анучинском и Яковлевском районах Приморья (однажды из Анучина приехали с претензиями – кинематографисты пустили дым, изображавший туман, и потравили совхозных пчёл). Переправу через реку сняли в Ольгинском районе – на реке Аввакумовке. В мемуарах Куросава назовёт съёмки «нерестом японского лосося в русской реке».
