— А как же с мытьем? — спросил второй помощник.
— Переменим якорную стоянку. Пойдем в Тага-лахт. Там помоемся, если исправится погода. Насчет того, стоит или не стоит, я думаю, двух мнений быть не может. Мы же учебное судно. А потому мы и должны тренировать практикантов, причем в любую погоду.
— Верно, конечно, — сказал, поднимаясь, второй помощник. — Но, честно говоря, в море вылезать нет никакого энтузиазма. Здорово неохота. Прав был тот, кто сказал: «Самая худая стоянка лучше самого хорошего плавания».
— Что поделаешь. Смотрите, вон военный флот в хорошую погоду стоит, а в шторм выходит в море. Вырабатывает морские качества у личного состава. По принципу: «В море — дома, на берегу — в гостях». Вот вам противоположная точка зрения.
— Кто же спорит, Владимир Васильевич, — улыбнулся второй помощник. — Я так просто, по-честному. Не хочется. То, что надо, я понимаю.
Через полчаса Нардин стоял на мостике и наблюдал, как вяло двигаются по палубе одетые в штормовки практиканты и штатная команда. Прав второй помощник, кому хочется вылезать из теплых кубриков на пронизывающий, холодный ветер? Никому. Появилось бы солнце, веселее стало работать. Ну, может быть, усилится ветер, разгонит облачность.
Мачты медленно одевались в паруса. Взятые на гитовы и топенанты, они оглушительно хлопали и «стреляли».
— Тренева на руль! — приказал Нардин вахтенному помощнику. Он часто ставил Тронева к штурвалу в особо серьезных случаях — при входе в порты, постановке на якорь или в узкостях.
Это противоречило обычаям — на руле должен был стоять кадровый матрос, но практикант проявил настоящий талант. Тронев чувствовал судно. Под его рукой оно шло быстрее, не так качалось, хорошо выдерживало курс.
Виктор как-то говорил капитану:
— Не могу сказать отчего, но «Ригель» представляется мне живым существом. Я знаю, чего он хочет, чего не хочет, что любит и чего не любит. Например, если мы идем на фордевинд, то надо держать чуть-чуть круче. А ведь все суда идут быстрее, чем больше ветра в парусах. Верно ведь?
— Так.
— А вот «Ригель» — нет.
Тронев пришел к штурвалу. Лицо у него, как и у всех, было сердитое, недовольное.
— Вы что, не выспались? — спросил Нардин.
— Погода плохая, — буркнул Тронев. — Смотрите-ка, Владимир Васильевич, — вдруг закричал он. — «Алтаир», кажется, тоже снимается?
Нардин оглянулся. На «Алтаире» — аврал. По палубе бегали люди, Шведов с мегафоном в руках стоял на мостике. На баркентине уже ставили передние паруса.
