— Вы доложили или нет? Почему вы молчите? Анатолий Иванович? — уже почти кричала Марина. — Если нет, то не говорите ничего. Вы же хороший, незлопамятный.
«Ну что сказать ему еще, что сделать, чтобы он помог Димке?»
— Вы так много и быстро говорите, что я не имею возможности вставить двух слов, — прервал девушку Шведов. — Садитесь, успокойтесь, помолчите и слушайте.
Марина села, дрожащими руками принялась раскуривать потухшую сигарету.
— Положите сигарету на место. Не приучайтесь курить, если еще не научились. Вредно для здоровья. И не пейте коньяк. Это не для вас. Вы же девушка, — вдруг сердито сказал Шведов, отодвигая рюмку. — Ешьте конфеты.
— Я не пью… — удивленно прошептала Марина. — Я думала, что вы…
— «Думала, думала», — проворчал капитан. — Теперь о Роганове… Я ничего не собираюсь докладывать в училище. О случае в Тронгейме знают только двое — я и он. Вы третья. Если он, конечно, не разболтал еще кому-нибудь. Роганов отличный курсант, дисциплинированный, работяга. Любит дело. Из него выйдет моряк. Узнают в училище — будет иметь неприятности. Пусть сделает выводы сам. Моряк никогда не должен терять контроль над собой. Особенно за границей. Он представляет там нашу страну. Я повторяю, Роганов деловой парень, но… — Шведов холодно скользнул взглядом по Марине, — склонен к скоропалительным заключениям, необдуманным словам и поступкам…
Марина против воли улыбалась. Димка останется в училище! Вот радость! Бежать к нему, сейчас же, все рассказать. Какое у него будет лицо? Он не поверит. Капитан совсем не такой плохой, как говорил о нем Димка. Совсем нет. Такой интересный, мужественный и добрый. Димка его сильно обидел, а он не вымещает на нем зла. Хороший человек.
— Вы, кажется, меня совсем не слушаете, Марина?
— Да что вы… Он склонен к необдуманным словам и поступкам и скоропалительным заключениям, — скороговоркой повторила Марина, показывая этим, что она слушает.
Шведов нахмурился.
— Ему ничего не надо передавать. Никто не должен знать, что вы просили за Роганова, были у меня. Особенно он. Вы понимаете? Парень очень самолюбивый. Он никогда не простит, если узнает, что вы пришли ко мне без его разрешения. Никогда. Он же мужчина, моряк. И вдруг девушка пришла просить за него. Мы, моряки, народ обидчивый, когда дело касается… Вы же не хуже меня знаете, какой он, ваш Димка?
Марина сидела, опустив голову, раскручивала и свертывала бумажку от конфеты.
— Вы правы, — сказала она, взглянув на Шведова. — Он не должен знать, что я была у вас. Никто не должен знать.
