Встретив вернувшегося домой сэра Джеффри, Виктор как будто почувствовал, что отец в чем-то предал его. Он держался так подозрительно и озлобленно, что сэр Джеффри счел пока неуместным рассказывать о состоявшейся беседе. На следующий день Виктор жаловался на «страшную головную боль» и головокружение. «Эта грязная девка, – сказал он, – снова меня преследует. Хуже прежнего». Тогда сэр Джеффри изменил свое решение и выпалил: «Ты несправедлив к ней. Я с ней виделся, и хотя она, конечно, вовсе не хороша собой, но показалась мне заслуживающей всяческого восхищения». Виктор во весь рост вытянулся на кушетке, дрожа от бессильной ярости. Потом он закрыл глаза и замер с мученическим выражением лица. Отцу стало неприятно смотреть на сына, и он, встав, заходил по комнате, описывая свои впечатления от Мэгги. Остановившись наконец, он заметил, что Виктор как будто уснул: голова запрокинута, подбородок обвис. Отец напрасно пытался его разбудить. Не зная как быть, сэр Джеффри присел и стал наблюдать за сыном. Немного погодя тот закрыл рот и открыл глаза. Сэр Джеффри подметил в нем едва заметную перемену. Широко открытые глаза смотрели живо – перед отцом было лицо с фотографии, оставшейся у миссис Вилрайт.
Виктор сел, потянулся и рассмеялся:
– Слава богу, я проснулся! – Всего несколько секунд он недоуменно озирался, затем встретился взглядом с отцом и спокойно улыбнулся: – Спасибо, папа, что был добр ко мне в эти ужасные месяцы и что принял мою сторону против сонного болвана, притворявшегося мной.
Сэр Джеффри не отвечал. Перемена, случившаяся с сыном, заворожила его.
– Слушай, – продолжал Виктор. – После обеда я мчусь к Мэгги и все улаживаю. Потом, если позволишь, вернусь на время сюда и все тебе о ней расскажу. Поверь, я куда больше ценю отца, чем другой его сын, особенно после этих недель и того, что ты сейчас сказал о Мэгги.
Он светло, как на фотографии, улыбнулся.
Новый Виктор, разумеется, сохранил все воспоминания старого. После короткой растерянности он четко осознал, где находится, и ясно помнил все беседы Чурбана с отцом.
– Конечно, – рассказывал он мне, – я в то время не бодрствовал, но после нескольких секунд смятения вспомнил все, что проделал в этом мерзком сне наяву.
Чурбана в последнее время мучили навязчивые образы и мысли, приходившие (по словам Виктора) от Мэгги. Он не сомневался, что главной причиной пробуждения его истинного «я» было некое странное телепатическое влияние Мэгги. Он ничего так не хотел, как немедля повидаться с ней и рассказать, как она его спасла. Отец уговаривал его отдохнуть дома хотя бы ближайшую ночь, но Виктор ответил, что ему будет спокойнее, если он в тот же день окажется рядом с Мэгги. Сэр Джеффри признал силу его доводов.
