– Господи, милая, – начала было она, сжав кассету в руке. – Что ты здесь делаешь? Я так…
«…Сочувствую тебе, потому что твои родители съехали с горной дороги и утонули в озере, которого и на свете-то быть не должно, – в то время как ты целовалась с другой девчонкой и воровала в магазине», – мысленно закончила я за нее.
– Я так тебе сочувствую, милая, знаешь… Из-за всего, – договорила она.
Нас разделял высокий прилавок, и я обрадовалась, что она не сможет перегнуться через него и обнять меня.
– Все нормально, – промямлила я. – Мне очень нужна эта кассета. Пора домой.
Она вчиталась в название на коробке и озадаченно наморщила широкий лоб, как будто пыталась разгадать, что все это значит, хотя куда уж ей было понять.
– Что ж, возьми, пожалуйста. – Она протянула кассету, но записывать меня не стала. – Знаешь, можешь держать ее у себя сколько захочешь, а потом, знаешь, позвони мне, и я сама к вам за ней заеду.
– Правда? – спросила я, еще не понимая, что это первый из многих последовавших затем случаев особого отношения к сироте. Мне все это не нравилось. Заботы миссис Карвелл мне были ни к чему.
– Конечно, Кэмерон. Не о чем и говорить. – Она впервые одарила меня той широкой улыбкой, которая раньше предназначалась только всему классу целиком, как тогда, когда мы выиграли школьное соревнование по сбору металлолома.
– У меня есть деньги. – Я чувствовала, что могу зарыдать в любую секунду, и старательно отводила взгляд. – К тому же мне наверняка скоро захочется посмотреть что-нибудь другое.
– Смотри на здоровье, – ответила она. – Заглядывай, как надумаешь, я тут все лето буду.
Такого я допустить не могла – от ее слов внутри у меня все переворачивалось.
– Я лучше все-таки заплачу сейчас, а потом возьму еще, – буркнула я себе под нос, бросила десятку на прилавок и рванула к двери, стараясь, чтобы мое отступление не выглядело совсем уж бегством.
– Кэмерон, тут слишком много, – окликнула она меня, но я уже ретировалась на улицу, где меня не могли настигнуть ни ее щедрость, ни жалость, ни доброта.
* * *
Тетя Рут поджидала меня в моей комнате, повернувшись спиной к дверям. В руках у нее были дешевые вешалки с новехонькой одеждой для похорон. Когда я зашла, она стояла, таращась на телевизор, и даже не сразу ко мне обернулась. Я запихнула кассету за пояс шорт сзади и покраснела, вспоминая о жвачке и об Ирен.
– У меня же есть что надеть, – сказала я.
Тут она наконец посмотрела на меня и устало улыбнулась.
