– Родители, видно, на озеро Квейк подались? – спросил он, вытаскивая упаковку из шести бутылок, которые позвякивали, ударяясь одна о другую.
Пиджак сзади у него совершенно измялся в тех местах, где соприкасался со спинкой кресла, в котором он целый день сидел.
– Да, вчера уехали, – начала было я, и тут подошла Ирен. На лице у нее сияла широченная улыбка.
– Готово. – Она хоть и сказала это сквозь зубы, но вышло все равно довольно громко. Так громко, что он вполне мог расслышать, если бы только захотел. Я свирепо на нее посмотрела.
– А тебя с собой не взяли? Походы не для таких модниц, а? – Он обернулся, прихватил пакет начос и подмигнул мне.
– Ну да, наверное. – Я выдавила из себя ухмылку, мечтая, чтобы он поскорее замолчал и свалил.
– Ну что ж, когда встречу твою маму, скажу, что ты не пьешь ничего крепче шипучки. – Он потряс в воздухе своими бутылками, заулыбался во весь рот и направился к выходу. Мы последовали за ним, но время от времени замирали у полок, как будто не могли решить, не надо ли нам чего. Конечно же, ничего покупать мы не собирались.
Парень как раз засовывал сдачу в карман, когда мы подошли к кассе.
– Это вам на двоих? – Он указал подбородком на запотевшую бутылку рутбира, которую я сжимала в руке.
Я кивнула.
– Одна на двоих?
– Ну да, – подтвердила я, – каждой по половине.
– Я заплачу, – сказал он Энджи и положил обратно один доллар. – Рутбир в честь летних каникул. Эх, они и сами не знают, какое это счастье.
– Это точно, – буркнула Энджи, хмуро поглядывая на нас. Ирен почти не было видно из-за моей спины.
Он пошел к выходу, насвистывая «Brown Eyed Girl» Вана Моррисона под аккомпанемент побрякивавших бутылок.
– Спасибо! – закричали мы вслед, но, видимо, было уже слишком поздно. Он нас не слышал.
За магазином мы принялись запихивать пластинки жвачки в рот и жевали, жевали, пока эта жесткая, пропитанная сахаром субстанция, от которой болели десны, не стала податливой массой, пригодной для надувания пузырей. Было приятно вновь оказаться на солнце, к тому же у нас до сих пор поджилки тряслись.
– Поверить не могу, что он взял и купил нам шипучку. – Ирен тщательно разминала языком жвачку, надеясь надуть пузырь, но слишком поторопилась, и вышло так себе. – Мы вообще ни за что не заплатили.
– Потому что такое уж наше счастье, – сказала я низким мужским голосом.
Всю дорогу домой мы только и делали, что передразнивали его, хохотали и выдували пузыри. Мы и сами знали, что он прав. Мы и правда были счастливы.
