Орнега лежала на специальном столе. Были развернуты световые панели – на некоторых из них обозначались манипуляции, которые немного, но сдерживали ее недуг. Зеленая дрянь расползалась от грудины и уже достигла плеч и подбородка. Как только она распространится по всему телу – душа Луны потерпит Обливион. Сама по себе заоблачница стала выглядеть еще хуже, хоть ей и залечили следы побоев. Она почти не дышала, была холоднее льда и не двигалась.
– Скверная ситуация, очень скверная, – причитал Тисус, расхаживая рядом с Луной.
Как для протектора была привычна сине-серебряная форма, так для Тисуса – главы манипуляционного отдела – обычным делом были растянутый линялый свитер, покрытый разнообразными пятнами неизвестного происхождения, и широкие солнечные очки. Кожа его, возможно, когда-то была смуглой, но сейчас больше напоминала пепел: у протектора под знаком Весов она казалась тонкой, с проступающими венами. Лицо худое и осунувшееся, утомленное, а темные волосы свалявшиеся и сальные. Он выглядел хилым, даже чересчур. Столкни его в драке с комариком, и я, наверное, поставил бы на насекомое. Тисус давно запустил себя и сильнее других по поведению походил на деда, хоть его оболочке можно было дать не больше тридцати лет.
Он ссутулился и не переставал медленно нарезать круги возле Луны.
– Поганый Поллукс, – ворчал он. – Сначала стреляет, потом спрашивает. Я уже давно говорил, что нужно прогнать всю эту свору прочь с Земли!
– Да, мы все запоминаем каждое твое слово, – произнес Дан. Он с недовольством смотрел на Тисуса. – Только ничего дельного от тебя не дождешься.
– Тебя что-то не устраивает? – с вызовом осведомился протектор.
– Нет, мне просто не нравится твое гундение, – напрямик ответил Дан.
– А я и не золотая монета, чтобы кому-то нравиться, сынок, – фыркнул Тисус.
– Оставьте свои интеллектуально-юмористические баталии на потом, – нетерпеливо попросил Коул, сложив руки на груди. – У нас дело.
Змееносец до сих пор пребывал в скверном расположении духа после ловушки, в которую угодил по вине Поллукса. Вообще все на это отреагировали сдержанно, разве что Стефан обозлился и с руганью пнул и опрокинул стоящую неподалеку от «Белого луча» урну.
Вместо Тисуса прояснять обстановку начала его помощница Ламия.
– Манипуляция Обливиона является запрещенной как у светлых, так и у темных. За редким исключением, например при клятве душой, – быстро говорила она, заправляя черную прядь за ухо. – Обливион сложно обратить.
