Он поднял руку и указал когтем на старика.
— Единственный ваш грех, который вызывает у меня отвращение, — это гордыня. Когда какая-то плесень начинает считать себя равным богу, понимающим божьи замыслы, говорящим от имени бога и принимающим решения, угодные богу… Не важно, в каком из миров я нахожусь и о каком из богов идет речь. Поэтому сними ризу и уходи. Никогда не попадайся мне на глаза. И пусть этот урок преследует тебя до конца дней.
Старик поднялся, отводя глаза. И вдруг…
— Умри, сатана!
Он метнул невесть откуда взявшийся топор с такой силой, какой позавидовал бы молодой молотобоец. Лезвие вонзилось в и без того разбитую плечевую кость. Дьявол застонал, и это послужило сигналом.
— Он смертен! Я ранил его! Убейте, убейте сатану! — орал инквизитор, и селяне сделали свой выбор, начали швырять в Азраила камни, топоры, копья, вилы. Один, второй, третий снаряд достиг своей цели. Азраил не мог или не хотел уворачиваться.
А в следующий миг он уже стоял в самой гуще толпы. Острые вытянутые челюсти одним движением срезали старосте голову, фонтан крови окропил их всех. Дьявол повернулся и дал хорошенько рассмотреть, осознать случившееся. А потом двинулся дальше.
Альку замутило, он отвернулся, стал затыкать уши руками… Следующее, что он увидел — глаза. Голубые как небо глаза женщины. Алька был не в силах отвести от них свой взгляд. Она смотрела на него с мольбой.
Затем наступила тишина. Всё кончилось. Азраил подошел и, тяжело дыша, остановился рядом.
— Умоляю! Умоляю вас! — прошептала женщина.
— Как ты поступишь? — спросил Азраил.
— А ты можешь…?
— Нет. Ты сам знаешь, что не могу. А если бы мог? — дьявол сделал несколько круговых движений кистью, словно колдуя. — Стал бы ты об этом просить? Много ли радости даст ей исцеление? После всего, что пришлось пережить?
Женщина не сводила с путников своих голубых глаз, в которых давно не осталось слёз.
— Coup de grâce?
— Это было бы благородно.
— Но я… Азраил, я не смогу.
Дьявол пожал плечами.
— Тогда просто уйдем и оставим её здесь — умирать медленно.
Алька отвёл взгляд от столба. И отвёл от попутчика, ожидающего ответа.
— Я не смогу. Так нельзя.
Дьявол поднял с земли, ухватив за лезвие кончиками двух пальцев, толстый ржавый нож-хлеборез. Протянул Альке. Деревянная рукоять была рассчитана на совсем другую, мощную и мускулистую руку. Алька принял нож и, не поднимая глаз, сделал пару шагов. Рука тряслась, лезвие прыгало из стороны в сторону.
— Пожалуйста, Азраил!
