"Комячейка своя была - ну, слабая: четыре человека и с одним только желанием что-то сделать, а приступить, - не знали как.
"А из города помощи не было: некогда, некогда, некогда.
"И - некого.
"Там - Чекатиф, Грамчека и просто Чека. Людей на себя не хватало, не то чтобы еще на край света посылать.
"Истинно край света. До Баксы еще кое-как видать... А там уж о-хо-хо-хо!.. Одно слово - темь.
"Интеллигенция, верно что, пужливая, разбежавшаяся, по своясям повсюду возвращалась; да и в деревню не шибко охота - больше в городе пристраивалась бумагу марать.
"Словом, город сам покуда выправлялся и про деревню таежную забыл. А в ней все по-своему шло. Была потуга к искровой правде, выношенная рабским и звериным житьем, - так она туго и слепо шла вперед, хватаясь и шаря. Ничего не давал город деревне, а тянул с нее все, все как есть - тянул.
"Приедет какой-не-на-будь, поет, поет - и чо-не-на-будь да попросит: сена, хлеба, того-сего...
"А чуть што супротив скажи, - чичас:
"- А-а, ты буржуй... к Колчаку хотится?
"Прогонами, вывозом, сдачей - тоже маяли. А тебе - обратно - нет ничего. Школа стоит недостроенная, загнивает. Сами бы в момент возвели клич некому гаркнуть...
"Где они? Мы даем, а они - хушь бы чо...
"И обида жечь зачала, как жигало.
"В город делегаты ездили на хресьянской съезд... Ласо там наговаривали камунисты-те. И горы сулили. Однако - наконец - шиш еловый...
"Омманули нас сызнова... Э-эх, простота-темнота.
"А Хряпову, лавошнику, этто на-руку. Во всяко место пальцем тычет:
"- Вот. Вот. Вот... Они-те - товаришши: с тебя-то все, а тебе-то кукиш в сухомятку.
"По первоначалу сцеплялись из ячейки с прочими, но без толку. Эти за словом в голбец*1 не спускались - бывалые; а те - настояще не уразумели, хоть нутром - вот как чуют, а - кроме матерных - слов нет высказать.
"- Свобода? Кака свобода? На кой хрен? Ты нам лобогрейку предоставь.
"- Свобода ветру нужна. А мы - с земли, трудящие.
"- Как ты судить могешь, ежли вкруг себя обиходить сметки нету?
"А тут весна нагрянула... Распорухались окружные согры, затопило мочежины, и дороги стали. И совсем стихла ячейка: у самих никакого справу нет - голыши; из города и волости - одни бумажки (и то - когда, когда!) - сам царапайся. Ну, и совсем сдали. Редко когда прорвет, а больше смалчивают.
"Вы-то вот приехали - радость у нас большая была. Как же? С 13 году, перед ерманской еще, сулились высушить болоты-те. Ну, тольки мы рукой махнули уж. А земля-то кака. Перва земля... В тако время - на тебе! вспомянули... Вот оно: наша-то влась. А чо? Вправду теперь влась-то большевицка?
