Римма Марковна ахнула, а Нора Георгиевна вытаращила глаза и даже очки не поправила.
— Это правда, Лидия? — удивленно взглянул на меня Иван Тимофеевич.
— Правда, — пожала плечами я.
— Но как же так? — не мог поверить он.
— Достал он меня, — буркнула я, — дала разок по мордасам, он разнюнился и написал заявление. Не хочу такого мужа. Тряпка какая-то, а не мужик…
— Замолчи! — психанула Элеонора Рудольфовна.
— Еще и в карты на деньги играет, — продолжала очернять светлый образ Валерия Горшкова злобная я. — И на работу ходит только для галочки…
— В каком смысле для галочки? — спросил Иван Тимофеевич.
— На полставки учителем пения в ПТУ он трудится, — продолжала просвещать соседей я. — Я уговорила его подать заявление на развод еще месяц назад, так Элеонора Рудольфовна велела ему забрать.
— Зачем? — удивилась Нора Георгиевна.
— На квартиру эту он претендует, — выложила козырный туз из рукава я.
— Имеет законное право! — зло зыркнула на меня Элеонора Рудольфовна.
На соседей это известие произвело впечатление разорвавшейся бомбы.
— О нет! — схватилась за голову Нора Георгиевна, — певицу еле-еле пережили, так теперь еще один певец наклевывается.
— Но они супруги, — задумчиво почесал затылок Иван Тимофеевич.
— И что, что супруги! — вызверилась Нора Георгиевна. — Вам хорошо говорить, Иван Тимофеевич, у вас окна на другую сторону выходят. А мы, на этом пролете, опять все ночи подряд сходить с ума будем? Нет уж! Тем более Лида не желает с ним продолжать жить. У нас, слава богу, давно уже не крепостное право, и мнение женщины учитывается наравне с мнением мужчины!
— Подождите, подождите… — попытался утихомирить разбушевавшуюся соседку Иван Тимофеевич. — А что вы там о побоях в беспомощном состоянии говорили?
Он посмотрел на Элеонору Рудольфовну, и та воинственно расправила тщедушные плечи:
— Валерий тяжело болен, — грустно и торжественно сообщила она и сделала театральную паузу.
— А что с ним?
— Перелом, — пустила материнскую слезинку Элеонора Рудольфовна.
— Ага, палец на ноге он сломал, — тут же влезла Римма Марковна, мстительно.
— И что, что палец?! — возмутилась Элеонора Рудольфовна. — У него гипс! Он не может двигаться. А эта… воспользовалась его беспомощным состоянием и напала!
— Угу… дала по мордасам, — проворчала я.
— В общем так, уважаемая, — прекратил балаган Иван Тимофеевич. — Советую вам с заявлением этим не позориться. Ну, придете вы в милицию. И что дальше? Расскажете, как ваша невестка здоровому мужику оплеух надавала, а он испугался? Не смешите людей.
