— Отлично, — усмехнулась я, вспомнив управдомшу из «Бриллиантовой руки»: «кто купил билетов пачку — тот получит водокачку!». А у меня почти также: «хочешь на Олимпиаду — купи билетов на зарплату!».
— Вот завтра вечером у нас будет большое мероприятие, — тем временем продолжила Зоя, — приедут товарищи из Комитета по пропаганде рассказывать про Олимпиаду. Так что приходи.
Я пообещала, что приду. Раз надо, значит — надо.
В кабинет заглянул Марлен Иванович с черновиком протокола, и Зоя быстренько распрощалась.
Рабочая рутина продолжалась.
Дождавшись обеденного перерыва, я сбегала на проходную. Сегодня дежурил Петрович, глуховатый хмурый старик. Буркнув на мое приветствие, он протянул телефон, и я набрала знакомый номер:
— Аллё! — проскрипел голос по ту сторону.
— Добрый день, — сказала я. — Пригласите, пожалуйста, товарища Валерия Горшкова.
— Валерий Анатольевич уже второй день как на больничном, — заявил голос. — До пятницы.
— Простите, а он сейчас дома или…
Ответом мне были гудки.
Ну, ладно, раз на больничном, значит нужно идти на улицу Механизаторов. Попался, голубчик!
Я шла по улице домой. Ливень давно закончился и напоминал о себе разве что глубокими лужами, яркой зеленью и более густыми запахами летних цветов. Перепрыгнув очередную лужу, я пообещала себе, что на Олимпиаду попаду обязательно. Я не могла четко и конкретно сформулировать, зачем мне туда надо — тянуло интуитивно. А раз так — значит туда попасть я должна обязательно!
А завтра с утра нужно зайти на Механизаторов, и, если там будет Горшков, надо брать его за жабры и тащить в ЗАГС. На работу опоздаю, конечно, но с Аллочкой договорено, если что — подстрахует. Иван Аркадьевич ругаться не будет, остальное — переживу.
Задумавшись, я незаметно добралась на улицу Ворошилова, дом 14.
— Простите, это вы Горшкова из 21 квартиры? — прозвучал женский голос за спиной.
— Да, я, — ответила я и развернулась, чтобы рассмотреть собеседницу.
— Ах ты ж, дрянь такая! — рассмотреть я не успела, так как женщина дико заверещала на всю улицу и уцепилась мне в волосы.
Я попыталась отцепить орущую тетку от себя, право волосы у меня еще не отросли и пальцы ее легко соскальзывали.
— Мразь! Дрянь! Разлучница! — надрывалась тетка, перейдя на ультразвук.
— Женщина, вам плохо? — попыталась урезонить ее я, — успокойтесь…
Но тщетно. Дамочка продолжала истошно вопить практически на одной ноте, а затем вдруг решила меня пнуть, но промахнулась.
Тут нервы мои сдали, и я со всей дури залепила ей оплеуху. Голова тетки дернулась, и сразу стало так тихо, что было слышно, как скрипят качели на детской площадке в соседнем дворе.
