— Лида! Вернулась! — из домика радостно выглянула Алевтина Никитична, в белой косынке и ситцевом халате. Она торопливо вытирала запачканные мукой руки о фартук.
— Проходи в дом. Я как чувствовала, что ты придешь — пироги вон затеяла печь.
Сперва Алевтина Никитична практически силком усадила меня за стол и налила полную миску густого наваристого борща.
— Это я по оврагу дикий щавель собираю и борщ варю, — сказала она. — Дикий — самый кислый. Еще моя бабка собирала, на могилках. Здесь, за оврагами могилки были, очень уж хороший щавель там рос. А потом там завод построили, так я по оврагу собираю. Маловато, но на борщ хватает.
Она щедро добавила домашней сметаны:
— Ешь давай, — сказала она, — а то совсем худая стала.
Я зачерпнула, вкусно. Замечательно, давно я уже вкус еды не ощущаю. Может быть потому, что кисловатый? Вполне может быть, что у меня банально нарушен кислотно-щелочной баланс и вот поэтому мне все не хочется. В общем, надо будет потом еще что-нибудь кисленькое попробовать.
— Так что там произошло? — спросила я, доев борщ.
— Внезапно нагрянула комиссия, — вздохнула Алевтина Никитична и пододвинула ко мне миску с пирогами. — С капустой. Пироги, в смысле с капустой.
— Из Москвы?
— Да кто ж их знает, — пожала плечами она, — нас не информировали. — Ваня и так в последнее время сам не свой ходил, а тут еще эти…
Она задумалась и замолчала. Повисла тишина, лишь ходики громко отстукивали время.
— И что? — поторопила я.
— В общем, пришли к нему, закрылись в кабинете. Ругались-ругались, крик стоял такой, что сквозь дверь было слышно, — она достала из буфета банку вишневого варенья и поставила передо мной, — Ешь.
— А вы?
— Мне нельзя много сладкого. Врачи запретили.
— А что те люди говорили? — вернула я разговор в нужное русло.
— Да непонятно. Документы какие-то ищут, — вздохнула Алевтина Никитична, пододвинула к себе банку с вареньем и машинально быстро съела пару ложек подряд. — Перерыли в Ванином кабинете все вверх ногами. А потом Ваню увели.
Она нахмурилась и опять вздохнула.
— Он ничего не говорил? — спросила я.
— Я сама не видела. На складе была. Мне потом Аллочка рассказала.
— А Алла где?
— В деревню уехала, — сказала Алевтина Никитична, более осмысленно посмотрела на стол, обнаружила банку с вареньем в руках и торопливо отодвинула ее подальше. — Взяла три дня отгулов и уехала. На работе сказала, что родители болеют, помочь надо. В общем, спрятать мы ее с Альбертом пока решили, а то девка молодая, еще ляпнет не то, что надо.
