Как минимум — поздороваться и переброситься порой слов. Это уже само по себе сбило бы её с настроя (грядущее общение с вдовой Сергея лёгким и приятным не назовёшь), а пользоваться лишний раз с утра нейрокоррекцией она не хотела.
К тому же, Седьков-младший скорее всего резонно заинтересовался бы причинами её прихода в его жилище, ещё и в его отсутствие. Секретов на эту тему у неё от него не было, но и авансом обсуждать с парнем шкуру неубитого медведя — так себе идея.
Вставать сегодня пришлось опять ни свет ни заря: на то, чтобы доехать отсюда в новый офис утром по пробкам, предстоит потратить никак не менее часа, который тоже откуда-то надо взять. Времени последнее время не хватает катастрофически, привет тавтология.
— "Три банана, три кретина, муж мой идиот..." — напевая под нос на одном из языков, которые знала, Тика обошла блок зданий по букве П и оказалась перед подъездом, в котором жил Виктор.
Пока что жил.
Кстати, и почему это он вдруг Рыжий? Волосы сына Сергея имеют цвет белой рисовой соломы, начавшей желтеть, да — но до рыжих им по спектру, как до метрополии. Сравнить хоть и с тем же ирландцем, который учится в параллельном с дочерью классе.
Японка вздохнула перед электронной пропускной системой и ненадолго задумалась.
С одной стороны, она отлично помнила девятизначный числовой мастер-код двери подъезда Сергея — его можно набрать пальцами и, подобно экстренным службам, оказаться внутри.
Плюс способа: анонимность. Не сказать, что в ней сейчас много необходимости, но страховки много не бывает.
В свете грядущей перспективы развода с супругом, раздела имущества, раздела компаний и групп компаний, даже таких вот мелких пятнышек в архиве за спиной лучше иметь поменьше (сам факт общения с зарегистрированной алкоголичкой-эмигранткой при желании адвокатами мужа уже может быть истолкован в будущем как компрометирующее обстоятельство).
С другой же стороны, формально говоря, она не то что могла, а где-то даже теоретически обязана была нанести визит ближайшему законному родственнику своего "дитёныша" (официально опекаемого кандидата в несовершеннолетние граждане федерации).
— Три банана, твою маму, тра-ля-ля-ля-ля... — Хамасаки-мать приняла решение и потянулась большим пальцем к сканеру.
Чёрт с ней, с потенциальной известностью эпизода. Парень всё равно привязан к ней по закону и стесняться здесь нечего. Как опекунша, она имеет святое конституционное право посетить место его обитания под личным именем, по биометрии. Это не говоря о том, что даже набранные на табло цифры "анонимного" кода — всё равно что собственные отпечатки пальцев в базе искина дома.
