— Есть новая информация, Аристарх.
— Подъезжай, — услыхал в ответ.
Через пятнадцать минут вместе с Исаем он выехал к Акламину. В кабинете Аристарха сели на стулья, и Исай рассказал все, что недавно говорил Глебу. Слушал оперативник серьезно, не прерывал. Когда Исай закончил, Аристарх некоторое время молчал. Корозов, потрогав галстук на горле, понимающе сказал:
— Вот и я сразу не понял, как разобраться во всей этой каше. Особенно почему я оказался объектом нападения в ресторане. Я к этой компании не пришей кобыле хвост. Но заказчик убийства Ротёмкина, кажется, проявился. Флебников! Хотя как знать. А ты как думаешь? Чего молчишь?
— Пока это только эмоции, Глеб, — прервал молчание Аристарх, перевернул лист бумаги, лежавший перед ним на столешнице, достал из внутреннего кармана пиджака авторучку, черкнул на листе несколько слов, снова опрокинул его, вернул авторучку в карман и закончил: — Эмоции — это не доказательства.
Проследив за всем, что делал с листом бумаги Акламин, удивляясь, зачем тот вытаскивал авторучку из кармана, когда перед ним на столе лежали целых две, Корозов сдержанно тягуче проговорил:
— А то я не знаю этого! Но у тебя отдел оперов, чтобы найти доказательства, а у меня один Исай.
Посмотрев на парня неулыбчивыми глазами, Аристарх спросил:
— Ты готов дополнительно поработать над фотороботом Коршуна?
— Конечно готов! — ответил Исай. — Я его запомнил, словно сфотографировал. Вот так с ним находился, почти нос к носу.
Поднявшись из-за стола, Акламин отошел к окну, мельком глянул в него и оттуда ровным голосом проговорил вставшему со стула Глебу:
— Разумеется, плохо, что Коршун ушел. Но все говорит о том, что стервятник он опытный. На будущее это надо учитывать. Между тем есть другая чрезвычайно полезная информация, добытая Исаем. Это хорошая подвижка. — Шагнул к Корозову, протянул руку для прощания. — Мы не сидим на месте. Не сомневаюсь, что скоро все расставим по своим местам.
Улыбнувшись, Глеб пожал ему руку. Исай вскочил с места и тоже попрощался с оперативником.
После их ухода Акламин какое-то время еще смотрел на дверь, потом вернулся к окну и долго глядел на улицу. Принял решение встретиться со вдовой Ротёмкина. Новая информация требовала этого. Связавшись со вдовой, договорился о встрече и после обеда поехал по адресу. Была надежда, что в домашней обстановке женщина раскроется. Пусть не в полной мере, пусть наполовину, но и это уже что-то. Когда в семье были такие отношения, у вдовы определенно есть какие-то ключики к разгадке убийства ее мужа. Металлическую темно-синюю дверь квартиры Акламину открыла домработница — невысокая женщина средних лет с высокой пышной прической, в цветном фартуке поверх синей блузки и черной юбки, и в цветных тапочках. Аристарх переступил порог. Большая прихожая была светлой. Из-за минимума мебели создавалось ощущение простора. Светлая ковровая дорожка идеально чистая. Из дверей комнаты, что была чуть левее, в прихожей показалась вдова. В темном платье, на плечах черная кружевная косынка, лицо грустное, усталое, волосы пучком на затылке, в руках черный футляр для очков. Не глядя в его удостоверение, пригласила пройти. С того момента, как здесь побывал Корозов, комната изменилась. Тогда вся мебель была накрыта темными тканями. Сейчас они были убраны. Большой стол посередине, стулья, длинный комод и зеркало сверкали чистотой, впитывая солнечный свет, льющийся из окна сквозь красивый тюль. Портрет покойного. Кожаный кремового тона диван с креслами по обеим сторонам добавлял тепла и красок к уюту комнаты. Когда Акламин прошел в нее, хозяйка сказала домработнице:
