В приемной секретарь — высокая миловидная девушка — перед зеркалом красила ресницы и даже не обратила внимания на Глеба. Ему это не понравилось. Если бы его секретарь вела себя так перед посетителями, она у него вылетела бы в два счета. Молча пройдя мимо нее, Глеб открыл дверь кабинета. Поднявшись и выйдя из-за стола навстречу Корозову, Падищев протянул руку для пожатия. Он был крепкого сложения, приземистый, стоял широко расставив ноги; глаза с тяжелыми веками, нос короткий, уши вытянутые кверху. Кто знал его, говорил, что парень он хоть и молодой, но хваткий, не брезговал ничем, зарабатывая деньги. Одет просто: джинсы, желтоватая рубаха, легкая куртка болотного тона с молнией, застегнутой наполовину. Кабинет длинный, но узкий. Мебель расставлена беспорядочно. Первое впечатление, что приткнули всё как попало, где пришлось. Между тем по хозяину кабинета было видно, что ему здесь комфортно.
— Проходи, Глеб! — пригласил Падищев, показал рукой на стул. — Садись. Что тебя привело ко мне? Давно не заглядывал.
— Давно, — подтвердил Корозов. — Смотрю, секретарь у тебя новая, Аркадий.
— Приглянулась? — хохотнул тот. — Махнем, не глядя?
— Избавь! — усмехнулся Глеб. — У нас с тобой вкусы не совпадают! — Сел, дождался, когда Падищев расположится напротив, сказал: — Я по серьезному делу!
— Догадываюсь, — отозвался Аркадий. — У тебя всегда серьезные дела. Тогда не будем терять время, говори!
Решив сразу взять быка за рога, Корозов начал:
— Ты, наверно, слышал о покушении на Флебникова?
— А как же? — завозился на стуле Падищев. Вытянутые кверху уши шевельнулись, тяжелые веки сошлись, оставляя узкие щелки. — Земля слухами полнится. Я даже знаю, что тебя с моста в воду сбросили. Завелась какая-то мразь, на предпринимателей охоту устроила. Ротёмкина тоже взорвали.
— А у тебя к Флебникову какие претензии? — спросил прямо в лоб Глеб.
— Претензии? К Флебникову? — Аркадий распахнул веки, вытаращив глаза. — Какие у меня могут быть к нему претензии? Окстись, Глеб! Ты о чем?
Смотря пристально, Корозов продолжил:
— Полмесяца назад ты был в кабинете у Игоря, и у вас состоялся крупный разговор! Ты кричал на него! Только не юли. Что за разлад произошел между вами? А вдруг ты имеешь отношение к покушению на него?
Вскочив с места, Падищев по-бычьи нагнул голову, ноздри короткого носа распахнулись так, что нос стал широким и плоским, уши покраснели. Вскинув руки, выпалил на одном дыхании:
— Послушай, Глеб, что ты себе позволяешь?
