Она судорожно сглотнула. Смерть отца произошла слишком недавно. Странным образом это взволновало ее. Все же отец заботился о ней больше, чем мать. Он был беззаботной пташкой, по крайней мере пока его выступления приносили достаточно денег. Но это время давно ушло. О его похоронах позаботился от ее имени Анри Конте, а она оплатила счета.
Полицейский кивнул и записал. Потом поднял глаза и выжидающе посмотрел на нее.
— Мою мать зовут Аннетта Джованна Майяр, она родилась сорок девять лет назад в итальянском портовом городе Ливорно. Она певица, ее сценическое имя — Лина Марса. Но, насколько мне известно, теперь она выступает нечасто.
Некоторые люди утверждали, что голос матери был красивее, чем голос дочери. Об этом Эдит не рассказала.
— Вы живете вместе?
Она горько рассмеялась. Смех этот не относился к юноше, задавшему вопрос.
— Я понятия не имею, где находится моя мать. Попытайтесь поискать ее среди бездомных или в исправительных учреждениях. Где-нибудь там вы ее найдете. Обычно я узнаю что-либо о ней лишь от полиции. Это происходит, если она устроит дебош, перепьет или примет слишком много наркотиков. Иногда, когда ей нужны деньги, она появляется у меня. Но она уже давно этого не делала.
Следователь все писал и писал, не торопясь.
Больше всего на свете Эдит хотелось прервать это его занятие и спросить, зачем, в конце концов, ее вызвали. Но внутренний голос подсказывал, что следует быть осторожной. Она однажды столкнулась с подобной ситуацией, когда ее задержала полиция на два дня и часами допрашивала по делу об убийстве Луи Лепле. Тогда она была еще очень наивной: плакала и умоляла, но доказать таким способом свою невиновность, конечно, так и не смогла. Хотя ее и отпустили из-за отсутствия доказательств, подозрение прилипло к ней, как лист к влажной подошве ботинка. Сегодня она решила быть умнее, действовать спокойнее и рассудительнее. Однако это означало, что надо запастись терпением в общении с этим человеком, даже если это чертовски сложно.
— Муж?
Ответ был таким же кратким:
— Я не замужем.
Он продолжал, словно не слыша:
— Дети?
Такого вопроса Эдит не ожидала. Ей стало больно, гораздо больнее, чем от воспоминаний о смерти отца и пренебрежении матери. Почти двенадцать лет назад в ее жизни был один человек, о котором она никогда не говорила, но чей образ навеки остался в ее сердце.
Она пела на площади Пигаль. Конечно, Монмартр был гораздо лучшим местом, чем рабочий и иммигрантский квартал Бельвиль, откуда она родом. А посыльный Луи Дюпон был более респектабельным, чем те криминального вида юноши, которыми обычно окружала себя Эдит. Очень красивым, стройным парнем. И таким верным.
