Я вернулась домой приятно отдохнувшая, загоревшая и готовая к еще одному учебному году. Уже на следующий день договорилась встретиться с Дашей, которая сама всего несколько дней назад приехала из английского лагеря в Подмосковье. Мы отправились в торговый центр — до первого сентября оставалось два дня, надо докупить вещи и канцелярию.
— Ну и как оно? — спрашивает подруга.
— Оно — это что?
— Влюбиться!
— С чего ты взяла, что я влюбилась?
— У тебя все по роже твоей понятно.
— И что с того. — пожимаю плечами. — я здесь, а он в Саратове. Решили, что останемся просто друзьями.
— Ага, друзьями, у меня так мамка говорила, а потом херась и замуж за такого просто друга вышла.
— Даш, ну он живет в тысячи км отсюда, ну какой херась?
— Херась он на то и херась, что неожиданный.
Довольные и уставшие мы еле дотащили пакеты до моего дома.
— Эль, это что за красавчик? — неожиданно спрашивает Даша.
Поворачиваю голову и вижу его. Ручка пакета выскальзывает из в миг вспотевшей ладони, и сам пакет с шумом падает на тротуар. Моя смерть. Моя катастрофа. Ян Громов. Он повзрослел, милые кудряшки сменила короткая стрижка, черная свободная майка открывала широкие плечи. Казалось, он стал еще выше, или рядом с ним я просто снова чувствовала себя слишком маленькой и никчемной.
Он вернулся. Господи, сколько раз я прокручивала в голове этот момент, но, как оказалось, все равно не была готова. Холод его глаз снова бросил в дрожь все мое тело. «Ну привет, жалкая» — говорил его взгляд. Жалкая. И что, теперь все будет как прежде? От одной этой мысли подступила тошнота.
Да пошел ты, Ян Громов. С меня хватит.
— Никто. — отвечаю подруге, зная, что он слышит.
Это правда, он никто для меня, и я не позволю ему снова разрушить мой мир. Прохожу мимо, даже не посмотрев на него, зная, что тем самым объявляю войну самому дьяволу. Но я устала бояться. Устала позволять ему делать с собой все, что он хочет. Только вот я знала, что моя смелость — лишь временная маска. И он это знал.
Весь вечер я прислушивалась к каждому звуку. А если он опять позвонит в дверь и мама откроет ему, как это было всегда? Выдохнула лишь тогда, когда часы пробили полночь. Не придёт. Однако уснуть я смогла лишь только после нескольких таблеток успокоительного. А утром, как и прежде, он ждал меня у двери.
— Ну привет. — он был спокоен, так же спокойно улыбался, и его взгляд оставался таким же пустым и ледяным. Не понимаю, как я раньше могла видеть в нем что-то иное.
