— Ух ты, это что за мечта педофила. — свистит друг.
— Заткнись.
На ней короткое черное платье, мега сексуальное, оголяющее красивые ноги и манящие бедра. И мне снова приходится напомнить себе о том, что вообще-то я ее ненавижу, что Эля Воробьева та еще сука.
Обычно Эля в таком не ходила. И хорошо, потому что я уже сейчас чувствовал нереальное желание. И похоже не я один. Тот урод баскетболист снова трется возле нее. Он что-то говорит ей, она в ответ улыбается, до тошноты мило. И моя больная фантазия уже дорисовывает себе все, что нужно.
— Эй, тише ты, мы на танцы пришли, а не махаться. — стопорит меня друг.
— Вот и иди танцуй, я тебе не мешаю.
Долговязый направляется в нашу сторону. То, что нужно. Он выходит из зала и идёт к столу с напитками. Что ж.
— Член в штанах держать не пробовал? — обращаюсь к нему.
— Чё?
Окей, сейчас поясним.
— Я говорю, с хера ли ты к Эле прилип?!
— А, вот оно что... — баскетболист ставит стаканы на стол. — Не слышал, что у Эли есть парень.
— Теперь услышал.
Границы выстроены. Пусть думает, что хочет. Но мой настрой он теперь знает. Дважды я повторять не люблю. И не буду.
— Теперь я понял, почему она тебя шугается. — произносит он. Шугается… Чёрт, как же это паршиво звучит.
— Выйдем. — отвечаю сквозь плотно сжатые зубы.
Через чёрный ход выходим на улицу.
— Двое на одного? Сильно. — произносит баскетболист, кивнув на Вадима, закрывающего двери.
— О нет, чтобы набить тебе морду, мне никто не нужен.
Зверь внутри меня оскалился. Но нормальной драки даже не вышло. После боев в клубе Бешеного этот показался мне разминкой перед разминкой. Этот мудик бил не в попад, ориентируясь лишь на свои физические данные. Любого другого он бы, может, и уложил. Но мне скорее было забавно. Эля нашла себе такого же жалкого, как она сама.
— Ян, заканчивай, а. А то все танцы пропустим. — кричит Вадим.
И правда, я затянулся. Ещё несколько ударов, один из которых прямо в солнечное сплетение, и кряхтящий парень лежит на асфальте. По лицу не бью специально — меньше проблем. Не хватает ещё, чтобы синяки увидела Эля.
— Вали к себе и не смей соваться в зал. — кидаю напоследок. Хотя вряд ли бы он сам решил вернуться на дискотеку после такого.
Возвращаемся в холл и прежде, чем войти в зал, пишу Михе, чтобы тот подошёл к диджею и включил один трек. И пусть этим поступком я сделаю больно и себе, но сейчас больше всего на свете мне хотелось сделать больно ей.
Через несколько минут из зала и правда доносится знакомая мелодия.
