И очень личное.
— Мы посоветовались с коллегами и все же поместили его на стенд со всеми грамотами и итоговыми работами наших олимпиадников. Все же первое место, заслужила.
только.не.это.
Все увидят мое сочинение. И ладно все, его увидит Ян. Все те слова, что я пропустила через себя, все воспоминания. Мои личные воспоминания. Я не хотела ими делиться. Не хотела, чтобы он узнал, что я писала о нем, что он и есть тот самый человек, чтобы понял, что все мои эмоции — маска, и что на самом деле мне далеко не все равно на его отношение ко мне. Чтобы понял, какую власть имеет надо мной? Что мне не все равно на его агрессию? Что я помню всё: все обиды, все насмешки и собственные слезы?
Отпрашиваюсь в туалет, а сама сбегаю по лестнице на второй этаж и направляюсь в главный холл, где висит доска почета. Надо снять сочинение до того, как он его увидит. Но поздно. Взгляд цепляется за хорошо знакомый худак бренда NikiFilini. Ян стоит у стенда. Он увидел.
Останавливаюсь в нескольких метрах от него, в ужасе смотря на парня. Ян оборачивается, но вместо ожидаемого ледяного порыва вижу смятение. Словно это я застала его врасплох, а не он меня. Непривычно видеть его таким и будто бы даже неправильно. Ян всегда контролировал ситуацию. Это он имел надо мною власть, не я. Но не сейчас. Сейчас я чувствовала, что победила и в этом поединке, что мне, наконец, удалось ранить его.
Он снова поворачивается к стенду и тянется к листу. Что за? А затем вынимает его из-под стекла, сминает и кидает в мусорку. И так же молча уходит прочь.
— Ян, ты что творишь?!
Подхожу к ведру и достаю скомканный лист. Какого черта он вытворяет? Кладу бумажку в карман и спешу обратно на урок. Я победила — и это главное. Мне абсолютно все равно на Яна с его импульсивными замашками. Пусть разбирается с ними сам. В конце концов, пусть учится принимать поражение. Ему это умение еще пригодится, потому что мне понравилось побеждать.
Я знал о том, что Вадим все рассказал Эле. Знал и ждал, когда же она подойдет, сама, взглянет на меня своими испуганными глазами и тем самым признает, что до сих пор боится меня. Боится услышать цену за мою помощь, зная, что к ней я благосклонен не буду. Но прошла неделя, а Эля так и не явилась. Это стало еще одним ударом по моему самолюбию.
Но растоптало меня не это. Когда я увидел на стенде кусок бумаги с её почерком, не смог пройти мимо, послал Вадима в класс, а сам подошёл ближе к доске объявлений. Это было ее конкурсное сочинение.
