Он нанес первый удар, пошел в наступление. Я смотрела на двух дерущихся парней (по правде говоря, действительно смотрела я только на него) и это вызывало во мне две совершенно противоположные эмоции: страх и восхищение. Страх от того, что я, наверное, впервые поняла, кто именно живет в соседней квартире и насколько чуждо ему сострадание чужой боли. Ян был жесток не только на арене, но и в жизни.
— Хочешь уйти? — спрашивает Вадим, вырывая меня из оцепенения.
Отрицательно качаю головой. Я не хотела уходить. Я смотрела на него и понимала, что сейчас, несмотря на жестокость происходящего, я почему-то испытываю то же, что и тогда, когда впервые увидела его в скейт-парке. И я скучала по этому.
— Не переживай, Ян никогда не проигрывает.
— А жаль.
Мои слова вызывают у парня улыбку. Ян не был похож на того, кто может проиграть. Он был готов смириться с чем угодно, но только не с поражением. Возможно именно поэтому он никогда не прощал, когда кто-то указывал на его ошибки. Поэтому я так сильно хотела размазать его в литературном конкурсе.
Ян наносит последний удар, попадая второму парню прямо в челюсть. Тот падает и больше не встает.
— Ну все, пойдём. — говорит Вадим и тянет меня к выходу.
— Что? Куда? А как же долг?!
Я же даже ничего еще не сделала. Я не могу уйти, не решив то, из-за чего я и пришла сюда.
— Все решили уже с твоим долгом.
— Что это значит?
Но парень решает не отвечать. Мы снова пробираемся через толпу и оказываемся на ночной парковке.
— Залезай. — говорит Вадим и открывает дверь автомобиля. В этом был весь Вадим — вчера он мог участвовать в неудавшейся попытке тебя изнасиловать, а сегодня галантно открывать тебе дверь.
— Я сам её отвезу. — неожиданно раздается голос Яна.
— Я вызову такси. — говорю я. — Не надо делать мне одолжение.
— Заткнись, просто надень шлем. — И только сейчас я замечаю рядом с машиной Вадима байк Яна.
— На нем я точно не поеду! — и тянусь за телефоном, чтобы вызвать машину.
— Эля, пожалуйста, не зли меня и просто сядь.
И почему-то я решаю не спорить. Может, из-за усталости, может, из-за того, что прекрасно знаю, что в конце концов я все равно сяду на этот чертов байк. А может, еще и потому, что я много лет сама мечтала об этом, как только впервые увидела, как Ян припарковал байк у дома.
Надеваю шлем и сажусь сзади, обвивая руками его торс. Так непривычно делать это по собственной инициативе. Он мог бы остаться, но сейчас именно я, а не кто-то другой, касалась его. Думала ли я когда-нибудь об этом? Черт возьми, да!
