Старший Полосухин заговорил с туземцами на их наречии. Те возбудились, повскакивали с мест. Трое начали что–то выяснять, быть может, заспорили, а около десятка спешно расселись по лошадкам и умчались в разные стороны.
– Это люди здешних тойонов, – пояснил младший. – Не всех, но нам хватит. Здесь и кангалассы, и батулусы, и мегинцы. Семён подрядил их на дорогу в Охотский. По службе–то государевой они если и получают что за провоз, то гроши. Зря лошадей и себя гробят. А мы платим честно, по сорока копеек за пуд, вот они и забегали.
Когда мы вернулись к камню, там уже собралось несколько семей с табунами. Женщины занялись хозяйством, мальчишки возились с лошадьми, а вожди сидели вокруг костра курили трубки, обменивались шутками и смеялись. Казалось старикам безразлично возьмут ли внаём их лошадей или предпочтут животных соседа.
Когда Семён обратился к вождям, те, сохраняя достоинство, напустили на себя равнодушный вид. Полосухин не стал сбивать цену, пользуясь конкуренцией, но вместе с братом отбирал самых выносливых животных из разных табунов. Это оказалось разумной стратегией. Все семьи остались довольными – по десятку–то лошадей каждая к каравану пристроила – без обиды на клиента или зависти к соседям. Купцы вдобавок получили хороший эскорт, ведь каждый тойон отряжал человека присматривать за своими лошадьми.
– А ты что пешком решил идти? – спросил Иван.
Вопрос застал врасплох. В лошадях я разбирался плохо, в дальневосточных ценах тем более. А предстоящая дорога требовала серьёзного к себе отношения.
С помощью младшего Полосухина я выбрал подходящую лошадку и сговорился с хозяином на трёх с полтиной. Почти столько же стоило бы купить лошадку вовсе. Но зато так – никаких забот по дороге. Кормить, поить и чистить её должен будет по уговору человек тойона. А случись лошадке погибнуть, её тут же заменят свежей.
Я расплатился, и моя монета стала единственной, что зазвенела при сделке. Купцы в качестве платы достали тюки с табаком и чаем, свёртки китайской материи. Братья наверняка назначили за встречный товар двойную против иркутской цену, а значит и лошади обошлись им вдвое дешевле, чем мне.
Якутские подростки погрузили добро на невостребованных животных и отправились по стойбищам, а старики, воины и те, кому предстояло сопровождать караван остались. Зная, что всякая сделка закрепляется у русских хорошей пьянкой, якуты заранее принесли свежего мяса и зелени. Запылали костры, лагерь наполнился запахом печёного мяса. Полосухины достали водку, пригласив к столу и меня, и сплавщиков.
