— Керенский не утвердил устав Центробалта, не подписал его и Вердеревский. — («Значит, Вердеревский выступает в союзе с Керенским», — еще раз убедился Дыбенко.) А Маркин продолжал: — У революционного флота должен быть и революционный адмирал, а не ставленник временщиков, царский чиновник. Мы изберем себе другого командующего. Предлагаю ввести в действие устав, пусть и не утвержденный Керенским.
«Ай да Николай! Молодец!» — ликовал Дыбенко.
Всполошились сидевшие в зале меньшевики, эсеры, особенно офицеры; поочередно поднимались они на трибуну, доказывали, убеждали. Не помогло. Съезд постановил: до Всероссийского флотского съезда устав Центробалта проводить в жизнь.
В тот же день избрали восемь делегатов на I Всероссийский съезд Советов, половина их — большевики.
Дыбенко ждал Антонова-Овсеенко. Встреча произошла в Мариинском дворце в комитете партии. За столом сидел моложавый человек необычной внешности: длинные волосы, очки в металлической оправе, лицо сухощавое с острым подбородком, на верхней губе тонкие усики, взгляд добродушный, располагающий. Протянул Дыбенко руку, назвал себя. Рассказал о беседе в Центральном Комитете с Я. М. Свердловым. Яков Михайлович заявил, что наступает ответственное время и партия рассчитывает на боевой тыл Петрограда — Финляндию.
От себя лично Антонов добавил, что Центральный и Петроградский комитеты, товарищ Ленин верят в моряков-балтийцев. «Съезд моряков, — в заключение сказал Антонов, — принял важное решение, но главное впереди — борьба за массы».
Дыбенко, проинформировав представителя ЦК партии о флотских делах, не скрыл, что меньшевики и эсеры все еще сильны на флоте, а на Сенатской площади слышен только их голос…
— Вот и сегодня там эсеры митингуют, — сказал Павел.
— Товарищи! Пойдемте на Сенатскую! Все пойдем, — предложил Антонов.
— Только там об оборонцах и братании говорить не принято, — предупредил Жемчужин.
День был солнечный, тихий, хорошо видны гавань и корабли-великаны, андреевские флаги словно прилипли к древкам.
— Какая идиллия! — воскликнул Владимир Александрович. — Будто и нет войны.
Вот и Сенатская площадь. Народу — тысяч пять-шесть, большинство матросы и солдаты. Митинг в разгаре. Выступает один из ведущих эсеровских идеологов Терапулов, толстяк, одетый под «Керенского», защитная гимнастерка, галифе, желтые краги и такого же цвета ботинки. Оратор «закруглялся». Председательствующий объявил митинг законченным. Дыбенко быстро поднялся на ступеньки церкви, зычным басом крикнул:
