Светлейший князь 2 | страница 61
–– Федор, вот здесь держи, –– он перекладывает руки и кровь женщины на мгновение бьет фонтаном заливая всё.
Митрофан разрезал одежду. Они с Федором бледные как мел, но руки не дрожат. Я открыл бутыль со спиртом и стал лить на рану. А вот у меня руки трясутся и еще как.
Чьи-то руки протянули мне чистую тряпку и скальпель. Краем глаза вижу, что это Осип.
––Я, ваша светлость, проснулся и решил прогуляться и все видел.
Руки перестали трястись, вот что значит плечо друга. Помилуй, Господи, рабу твою грешную.
Я сделал разрез и увидел поврежденную сонную артерию. Крови в ране было мало, наверное давление сильно упало. Как Пистимея сумела себе пережать сонную артерию, чудны дела твои, Господи. Осип крючками и пальцами выделил артерию, слышен чей-то мат и знакомый голос скомандовал:
–– Федька, держи, сукин сын, –– я уже шью, но конечно держать надо. Чей это голос?
Всё, от артериального кровотечения наша казачка не помрет.
–– Осип, шей и дренажи не забудь, –– голос совершенно не мой.
Кто-то тычет мне ложкой в губы.
–– Арника, ваша светлость, –– я поднял глаза, плачущая Евдокия пыталась дать мне арнику. Поняв мою мысль, она сказала:
–– Уже дала.
Сознание опять начинает меня покидать, я без сил лег на снег и заснул.
Проснулся я через час в нашей юрте, у постели сидел капитан Пантелеев.
–– Жива, не переживай, –– Ерофей прочитал мои мысли, –– твои над ней, как ворон над златом.
Ерофей покачал головой, поцокивая языком.
–– Силен ты, Григорий Иванович, двух волчар уложить. Кто бы сказал, не поверил бы. А тут сам видел. Матерый волчище просто гигант.
–– Федор молодец, сумел волчицу подстрелить, –– Ерофей засмеялся.
–– Ты, ваша светлость, молодому волку порвал все внутри, а матерого уложил ударом прямо в сердце. А у тебя ни царапины, одни синяки.
–– Быка-то успели зарезать, в нем центнера три, не меньше.
–– Конечно успели. Отдыхай, Григорий Иванович. В твоем гербе должен быть волк и Голиаф.
Последние слова капитана я слышал опять засыпая.
Опять я проснулся от того что кто-то нежно гладит меня и шепчет мне на ухо:
–– Гришенька, золотко ты мое. Ты даже не представляешь, как я тебя люблю, –– всё тело болело, как будто каток по мне проехал, но это не помешало понять что, кто-то это конечно моя Машенька.
Следующие три дня я провел лежа в постели, окруженный любовью и заботой супруги, которая в буквальном смысле сдувала с меня пылинки и кормила с ложечки.
Вечером третьего дня пришел Ерофей.
–– Мы, ваша светлость, провели следствие. Приезжали урянхайцы, смотрели и головами всё качали. Мерген говорит, его охотники видели гиганта-волка, но он им не поверил, –– капитан усмехнулся, –– говорит решил, у страха глаза велики. Такого зверюгу они никто ни разу не видели.