Доктора ушли на поздний обход, Машенька направилась в канцелярию писать бумаги. Я же поспешил к отцу Филарету.
— Добрый вечер, ваша светлость. Могу вас обрадовать, братья могут ехать на завод. Лаврентий чувствует себя хорошо и душой, и телом. Мне кажется вы, что –то хотите предложить?
Я еще раз убедился в даре предвидения нашего батюшки, он никогда естественно не расскажет про это, да и не надо мне это знать, хотя конечно интересно, насколько его дар похож на моего товарища Нострадамуса и как он к этому относится и как это называет. И насколько ему трудно с этим жить.
— Да, ваше преподобие. Я хочу дать Лаврентию лекарство для снятия последствий той давней травмы, когда его избили в детстве. Иван рассказал, что он до этого немного ходил. Как вы к этому относитесь?
Отец Филарет засмеялся.
— Ни как, ваша светлость. Мое дело душа, а страдания тела — это ваше дело. Если считаете, что лекарство принесет пользу, то давайте. Я знаю одно, все что вы делаете, это промысел Божий. Не забывайте об этом никогда.
Лаврентию я дал смесь трех гомеопатических лекарств, применяемых при травмах: арнику, ледум и гиперикум. Конечно мои знания гомеопатии были поверхностными и механистическими. Целостного и глубокого знания предмета у меня не было, я просто не ставил перед собой такой цели. Я правда хорошо усвоил одно из главных положений гомеопатии, её применение в терапевтических дозах может не пронести пользы, но никогда не навредит. Если у Лаврентия хотя бы уменьшаться постоянные боли в ногах и позвоночнике, то и это будет как говориться хлеб.
Уже ночью вернулись с обходов мои доктора, пока новых случаев не было. Леонтий с Лонгином закончили оборудование временной оранжереи для фикусов, упаковали тюки с хлопком и утром собирались на завод. Степан под мою диктовку написал, писал он несравненно лучше меня, письмо Петру Сергеевичу и приказы на правый берег и в Железногорск. В письме на завод я особо подчеркнул, что фикус не любит сквозняки и прямой солнечный свет, но нужна хорошая освещённость и температуры от восемнадцати до двадцати пяти, ниже пятнадцати ему смерть. Проверив всё, я вернулся в госпиталь, нам с Машенькой предстояло начать готовить противокоревую сыворотку.
Когда я в той, первой моей жизни, был врачом вакцин от кори еще не было и широко применялась сыворотка Рудольфа Дегквица. Я хорошо знал, что это такое и умел её готовить. Шприцами и иглами мы уже работали, навык выполнения внутривенных вливаний я восстановил, пробирки и медицинские флаконы с плотными резиновыми пробками и ледник были. Одним словом, никаких проблем.
