Соколов тем временем обменялся с боярином Невского коробками. Внутри лежало по паре блокираторов. Чтобы все было честно, каждая сторона надевала чужие. Случались сюрпризы, оттого и появилось это правило.
Иван Михайлович защелкнул браслеты на моих руках и пошел убедиться, что и Василий Емельянович тоже застегнут. Мои руки в это время осматривал секундант Невского.
— Все в порядке, — подтвердил Соколов.
Боярин оглянулся на своего великого князя.
Емельян Сергеевич был бледен, он опирался на поручни крыльца руками, и мне показалось, благородное дерево вот-вот лопнет в его ладонях. Ерофеев стоял рядом, поглядывая на великого князя Московского с явным опасением. Невский уже не молод, помощь целителя может ему действительно пригодиться. Как бы ни были сильны одаренные, но старость приходит и к ним.
— Господа, прошу на позиции, — произнес Орлов.
— Поединок чести начнется по сигналу великого князя Московского, — напомнил боярин.
Я уже собирался развернуться и идти, когда Василий Емельянович все же решился заговорить.
— Дмитрий Алексеевич, прошу, передайте Виктории Львовне, что мне жаль, — едва слышно произнес он, после чего решительно направился к своему месту.
Ничего не сказав в ответ, я спокойно пошел на свою позицию.
Встав у флажка с гербом Романовых, обозначающим мое место, я повернулся к великому княжичу. Пальцы удерживали револьвер, оказавшийся неожиданно легким для такого калибра. Впрочем, это не станет проблемой.
Василий Емельянович доплелся до своего места и медленно повернулся ко мне. Но смотрел при этом только на отца, в мою сторону даже головы не повернул. Не похоже было, что он вообще собирается стрелять.
Емельян Сергеевич тяжело вздохнул, выпуская несчастные поручни, на которых остались отпечатки ладоней великого князя. Вытащив небольшой футляр, Невский извлек из него маленький серебряный колокольчик, и я перевел взгляд вслед за замеченным движением на другом конце поля.
Василий Емельянович собрался резко, его рука заметно напряглась. И когда раздался первый звук колокольчика, великий княжич молниеносно дернул рукой, поворачивая дуло револьвера, а не вскидывая его на уровень плеча.
Наши выстрелы прозвучали одновременно.
Я перевел взгляд на свой рукав. Пуля великого княжича прошла через ткань, совсем чуть-чуть не задев руку. Еще пара миллиметров, и я бы сейчас зажимал кровоточащую рану.
Сам Василий Емельянович медленно опустился на правое колено. На груди великого княжича растекалось темное пятно. Но пара мгновений у него еще была, и Василий Емельянович ими воспользовался. Рука с револьвером вновь пришла в движение, и я всадил пулю противнику в лоб.
