— Тебе очень идет! — Беззвучно проартикулировал я ей, пока взрослые знакомились и выдавали наборы стандартных в таких случаях комплиментов. Были и ритуальные подарки в честь знакомства.
— Спасибо! — Проартикулировала она в ответ, блеснув глазками.
Прошли внутрь, поужинали китайской едой — явно заказывали в ресторане, но никто не проявил недовольства. После формальной части настало время Рику-сана, и он, выдав родителям Нанако копию контракта, отвечал на вопросы и комментировал некоторые моменты. Само собой, весь вечер гордо лыбящаяся чета Курой (нифига себе какие люди заинтересовались доченькой! Значит, как родители они более чем состоялись!) не могла не согласиться, особенно когда увидели «финальную» зарплату Нанако — ее она будет получать при условии успешного окончания Токийского университета.
Тепло попрощались, я подмигнул секретарю, и Рику-сан повез нас домой. Немного поработав над книгой, улегся спать пораньше с широкой улыбкой — завтра день Хэруки!
Этой ночью мне снился Такеши Китано. Слава богам и богиням, не в качестве объекта для очередного субботнего свидания — он в своем образе слепого массажиста из «Затоичи» сочно крошил кланы Синода и Нисигути, поэтому проснулся я в прекрасном настроении. Взгляд в окно — светит солнышко, небо безоблачное. Отлично! Почистив зубы, спустился вниз как раз вовремя, чтобы услышать тихий стук в дверь. Открыв, тут же сгреб в охапку и поцеловал лучшую девочку. Будто чувствует, что вся семья еще спит, а я проснулся. Сегодня она в зеленой кофточке с молнией и капюшоном и синих джинсах. На ногах — бело-зеленые кроссовочки.
— Ты будто чувствуешь, когда приходить! — Улыбнулся я ей.
— Я всегда точно знаю, спишь ты или нет! — Подмигнула она, и мы пошли на кухню.
Она ведь шутит, да?
— Как вчера погуляли? — Первым делом спросила она.
Ставя чайник и кидая на сковороду яйца и бекон (американизированный батя подсадил на такой завтрак), выдал Хэруки развернутый отчет, ничего не утаивая.
— Геймбой! — Фыркнула она, — Не понимаю людей, которые получают удовольствие, играя в это! — Будучи хорошей девочкой, Хэруки поспешила исправиться: — Но, конечно, у всех свои вкусы, и я вовсе не осуждаю Сакуру-семпай!
Остальной рассказ (включая прощальный «чмок») у девушки никаких комментариев не вызвал, и я этому очень рад.
— А как у вас прошло? — Раскладывая завтрак по тарелочкам, спросил я.
— Я ожидала худшего, — Улыбнулась она, — Если не считать того, что Нанако пела только твои песни, было весело!
