— Они много работают и часто не ночуют дома, — Ответила она, не решаясь поднять на меня взгляд.
Я вздохнул — еще один грустный ребенок с недостатком родительского тепла.
— Знаешь, ты не должна так делать! По вечерам на улицах опасно! — На правах кумира, начал я ее воспитывать.
— Мне все равно! — С неожиданным жаром ответила она, — Главное — быть поближе к Одзаве-саме! Да, он принадлежит Аоки-саме и Фукуде-саме, поэтому я решила стать его незримой и неслышимой тенью!
Все очень плохо.
— Для этого совсем не обязательно по вечерам подкарауливать меня у дома! — Как можно спокойнее ответил я, — Ты могла бы, например, вступить в фан-клуб — я бываю там почти каждый день, и мы с ребятами неплохо общаемся.
Девочка громко расхохоталась, подставив лицо дождю. Просмеявшись, самодовольно заявила:
— Фан-клуб? Да они мне и в подметки не годятся! Жалкие подделки! Разве они знают, в каком часу в комнате Одзавы-самы гаснет свет? Разве они в курсе, что любимое место для бега Одзавы-самы — рисовые поля? Разве они знают, что Одзава-сама ходит в туалет после третьего урока? Разве они знают, что по вторникам в доме Одзавы-самы большая уборка, и в мусоре можно найти множество принадлежавших ему бесценных сокровищ? Разве они…
Девочка распиналась еще несколько минут, все больше вгоняя меня в холодный пот.
— А ты учиться-то успеваешь? — Оборвал я ее словесный поток.
— Конечно! Я точно знаю, в какое время Одзава-сама возвращается домой, а когда его там ждать бесполезно! — Гордо ответила она.
Ну, хотя бы так.
— Одзава-сама — лучший ученик школы, поэтому я должна изо всех сил стараться, чтобы попытаться хотя бы немного приблизиться к его величию! — Выдала она обоснование.
Так, направо…
— Это же тот самый дом! — Остановилась она, — Я думала, это — особое место для Одзавы-самы и Аоки-самы! Такая храбрость — заниматься сексом в проклятом доме!
Жесть!!! Может, придушить ее и концы в воду? Вокруг как раз никого.
— Если расскажешь кому-нибудь, чем мы с Хэруки тут занимаемся, я тебя возненавижу!
Девочка выронила зонтик, рухнула в лужу, бухнувшись в нее коленями, ладонями и лбом. Поза максимального покаяния. Я называю эту технику «большой сорян».
— Клянусь, я никогда и ничего никому не рассказывала! Все, что знаю я — ценнейшие, добытые огромным трудом секретные сведения! Я не собираюсь так просто делиться ими с подделками!
Вздохнув, подошел к девочке, взял за руку и заставил встать. Поднял ее зонт, вручил:
— Верю. Пойдем, нужно переодеть тебя в сухое и согреть.
