– Давай, давай! – Алишер сдирает с него футболку, держит за локти. – Совсем охуел? Давай, работай!
Я сжимаю бедра Сашеньки, пытаюсь расстегнуть его джинсы:
– Тихо, тихо, я тебе больно не сделаю. Просто пососу.
Он кашляет – наверное, простудился у себя на стоянке. Тело горячее, член полумягкий. Алишер тоже кашляет – пиздец, инвалидная команда.
Возвращается Мансур – зря отмывался, еще вся ночь впереди. На моих коленях красные отметины, узор от ковра – больно, пристраиваюсь на диван, так ракурс даже лучше. Мансур – молодец, надо будет у него телефон спросить, ебет как заведенный, только подставляй.
Алишер уже в стельку, хорошенький Саша прикорнул в кресле – Мансур ебет, сходит отлить и снова ебет, и снова, и снова, тычет меня мордой в спинку дивана, шлепает, нагибает, я чуть не плачу:
– Мансур, миленький, я уже пять раз кончил, пожалей меня!
Чурка хохочет:
– Терпи, джаляб!
Я сразу жопу сжал:
– Что за нахуй? Кто из нас джаляб?
Этот мнется:
– Я не знал, что ты наши слова понимаешь.
Я ему быстренько объяснил, что их чурбанские слова мне до пизды, как и он сам. Сунул обещанные три штуки и велел одеваться. У самого от нетерпения ноги сводит, хочется видео смонтировать – и в сеть.
Мансур, уже в джинсах, пытается меня обнять, целует в шею:
– Ну что я такого сказал?
– Ты меня оскорбил.
Он бормочет что-то на своем и отпускает меня, начинает будить Алишера – тот отбрыкивается и посылает его на хуй. Саша стонет во сне, Мансур растерянно смотрит на меня и на них, в глазах – усталость, и я понимаю, что уже не смогу просто так его выгнать.
Он говорит:
– Прости меня.
Начинает зачем-то рассказывать про дом, про своих дочек. У него, оказывается, жена снова беременна – ну пиздец, многодетный папаша. Он из меня слезу, что ли, вышибает или хочет, чтоб я штуку сверху накинул? Еще не хватало, чтобы он фотографии показывать начал. Так и есть, лезет за мобилой. Ну нахуя мне рожи твоих детей? Они даже не мальчики.
– Два года назад регистрация была просрочена, поймали, повели в отделение. Думаю: все, заебало, пусть меня депортируют, что это за жизнь, если я не могу воспитывать собственных детей? Я когда домой звоню, мне им даже сказать нечего. Потом думаю: вышлют из страны, обратно уже нельзя, эти будут рядом стоять, кушать просить. На работу позвонил – хорошо еще, шеф был на месте. И заплатил за меня. Сказал: Мансур, ты нам нужен. И мне потом оформили регистрацию, и ни одна собака до сих пор не остановила.
