– Ну все, теперь ты точно конченый.
И все вокруг стало мерзко, не просто мерзко, а люто, бешено мерзко. Я понял, что я правда конченый, кругом говно и чумазые рыла, мои родители говно, я говно, моя школа говно, мой район говно, мой город говно и весь мир говно. Я прошел несколько шагов, упал рядом с Фарходом и говорю:
– Все, нахуй. Теперь я конченый. Мне реально больше незачем жить.
Надо мной стоит Алишер, тычет мне в рот соломинку и требует, чтобы я глотнул из стакана, как будто это поможет от того, что жизнь говно.
– Ты конченый, – твердит Фарход.
– А ты хачик, – говорю я. – Я конченый, а ты хачик.
Внезапно какой-то мужик говорит:
– Хачик – это армянское имя. А твой друг таджик.
Интересно, как это он понял, что Фарход таджик. Не в рот ебаться специалист по чуркам, наверное. Ну и я говорю:
– Хорошо, Фарход у нас чурка и наркоман. Так вас устраивает?
Эти, как только услышали слово «наркоман», свалили в другой зал, чтобы не палиться. И я остался наедине с этим мужиком. Говорю:
– А вам-то, нахуй, какое дело до меня?
Он:
– Меня тошнит от таких, как ты.
Я:
– Мерсилон надо было пить. Тогда бы не тошнило.
Так называется противозачаточное моей маман. Я не уверен, что оно помогает, паходу, она уже сама тупо не может залететь после нескольких абортов. А могла бы родить мне брата.
Этот:
– Щас как дам в глаз!
Я ему:
– Ага, только давай в левый, в правый они мне уже дали.
Он сидит.
Я подошел:
– Ну давай, давай. Я сопляк и школоло, а ты весь такой смелый, уверенный в себе мужчина.
Он:
– Пшел вон, сявка недоразвитая.
Иду. Мимо меня – Катька со Светкой, у Светки какая-то хуйня в руке играет на весь бургеркинг. Я говорю:
– Ты хуйню слушаешь.
Вижу, передо мной как раз эти сидят. Говорю:
– Пока, наркоманы.
Фарход жует воппер, эти ему купили. То есть прошло уже достаточно времени, а я не заметил. Алишер мне снова тычет в рот соломинку.
– Да идите все на хуй, – я отталкиваю Алишера и сам чуть не падаю, а он стоит и смеется.
Натыкаюсь на огромного мужика в полицейской форме – у них тут пост ДПС, бегают погреться. Ну, он скала, даже не шелохнулся.
Выхожу. Очень хочется жрать. Эти бы мне купили, раз десять еще назвав дырявым. Но мне у них брать как-то неохота. Встал на середине тротуара:
– Дайте мне двести рублей, пожалуйста. Я очень голодный.
Народ меня обходит. Я бы и сам себя обошел, так что их понимаю. Придется пойти на физический контакт. Схватил какого-то мужика за рукав:
– Мне нужно двести рублей. Купите поесть, пожалуйста.
