— А как насчет спальни у твоего отца, в которой ты ночуешь? Там тоже нет траха?
— Ты хочешь, чтобы это было так?
Да! Да!
— Ты можешь делать все, что хочешь, Гейдж.
У меня перехватывает дыхание, когда его взгляд останавливается на мне, и он затихает, пока наш зрительный контакт не становится прочным. Я хочу закрыть глаза, прервать нашу связь, но я не могу отстраниться. Я чувствую эту близость в своей основе, и это именно то, чего он хочет.
— Ты хочешь, чтобы это было так? — повторяет он, вычленяя каждое слово.
Я пожимаю плечами и играю руками, не отводя взгляда.
— Я имею в виду, было бы странно знать, что мой бывший парень всего в нескольких шагах от меня трахает другую женщину, но для этого и делают ксанакс и наушники.
— Значит, моя спальня — это тоже зона без траха.
— Рада, что мы пришли к соглашению о том, где зоны, где трахаться нельзя. — Я сделала паузу. — Ты… переспал с нечестивым количеством женщин после меня?
Какая девушка не хотела бы подхватить его на руки и бросить в свою постель?
— Несколько здесь и там. А ты? — Он качает головой. — Не знаю, хочу ли я знать ответ.
— Несколько здесь и там, — говорю я тем же тоном, что и он.
— Были ли они такими же великими, как я?
Я ударила его по плечу.
— Серьезно?
Значит, не пойдем туда. Если я поделюсь историями, он может сделать то же самое.
— Мне приходится шутить. Иначе я бы хотел убить любого другого мужчину, который прикасался к тебе. — Он поднимает миску и возвращается к еде. — Знаешь, тогда я думал, что буду единственным мужчиной, который когда-либо прикасался к тебе подобным образом. Единственным мужчиной, с которым ты занималась любовью.
— Я больше ни с кем не занималась любовью. — Я вздыхаю, и мой ответ останавливает его на середине укуса.
Он держит наш зрительный контакт, его ложка наполовину в воздухе, и ждет, пока я продолжу.
— Я имею в виду, у меня был секс, но это никогда не было чем-то серьезным. А как насчет тебя? Был ли кто-нибудь с кем ты занимался любовью? — Я не пытаюсь спросить, был ли у него секс. Не может быть, чтобы он был безбрачным после нашего разрыва.
— Занимался любовью? Только ты.
Это те же слова, которые он произнес, когда впервые скользнул в меня. Те же слова он повторял каждый раз, когда мы занимались сексом.
— Только ты, — снова бормочет он.
Миска снова ставится на стол, и он поворачивается лицом ко мне. Я облизываю губы, и настроение в комнате переходит в опасное.
Нет, я не могу сейчас возбудиться.
Меня раздирает желание сесть на него и проверить, так ли он хорош, как тогда.
