— Почему ты так хорошо ко мне относишься? Это что, такое «держи друзей близко, а врагов еще ближе»?
— Если честно, я понятия не имею.
— Ты понятия не имеешь, почему ты вежлив… или я твой враг?
— И то, и другое.
Воспоминания вязнут в моих мыслях, когда он заезжает в свой дом. Дом на ранчо не изменился. Мое внимание привлекает отдельно стоящий гараж с мансардой над ним, который был построен, когда Гейдж учился в средней школе. Отец разрешил ему жить там, когда ему исполнилось шестнадцать, и именно там мы проводили большую часть времени вместе.
Удивительно, но я не отталкиваю его, когда он помогает мне выйти из машины, и не бью его, когда он помогает мне подняться по лестнице.
В моей опьяненной голове крутятся бесконечные вопросы.
Почему он вернулся? Где он был?
Мы теперь чужие друг другу.
Я улавливаю его запах, когда мы входим в дом, и оглядываюсь, когда включается свет. Алкоголь подействовал на меня, и я молчу, двигаясь к дивану из моего прошлого. В этой комнате ничего не изменилось.
Гейдж двигается передо мной, когда я опускаюсь на диван, и протягивает руку.
— Твои ноги недостаточно функциональны, чтобы дойти до кровати?
Я отмахнулась от него.
— Ни при каких обстоятельствах я не буду спать на этой кровати. — Это место, где я потеряла девственность. — Я буду спать здесь.
Он опускает руку и делает шаг назад.
— Это диван.
Мне бросают одеяло и подушку, и я закрываю глаза, как только моя голова падает на подушку. Я притворяюсь спящей, слыша, как он передвигается по лофту, и мое дыхание вздрагивает, когда я чувствую его присутствие рядом со мной.
Я напрягаюсь, когда он проводит рукой по моей щеке.
— Почему ты сделала мне больно? — шепчет он. — Почему ты ушла?
Я молчу и надеюсь, что он не заметит мурашек, ползущих по моей коже, и слеза скатывается по моей щеке, когда он отходит. Свет выключается, и я погружаюсь в сон.
ГЕЙДЖ
Если она проснется, она надерет мне задницу.
Сквозь жалюзи пробивается тусклый свет. Я откидываюсь назад в потрепанном кресле, которое когда-то было любимым креслом моей матери, и чувствую стыд, глядя, как спит женщина, которую я люблю и ненавижу.
Она по-прежнему великолепна, по-прежнему мой любимый вид. Лорен — единственная женщина, на которую я смотрел и не видел насквозь. Я видел ее в худшем виде — пьяной, смешной, разбивающей мне сердце, в слезах — и не было случая, чтобы я не считал ее потрясающе красивой. Она поглотила меня еще до того, как я достиг половой зрелости. Расставаться или нет, но от такой чистой, настоящей, глубокой любви не исцелишься.
