– Ну как твой Алексей? – интересовалась Наталья.
«Мой Алексей»! Звучит-то как, «мой». И она принималась пересказывать подробности переписки.
– А он фотку тебе не прислал? Ты попроси, вдруг он страшен как сто чертей, – веселилась Наталья.
Нет, он не может быть некрасивым, он пишет ей такие замечательные письма, называет её «Ирочка», и она готова простить ему его непохожесть на молодого Есенина, и уж тем более на Пряхина. Ей вообще всё равно как он выглядит, потому что она знает: это Он.
Василич нашёл-таки способ и передал волшебные семена. Надо было отвезти их в деревню. Иришка приехала к родителям днем. Сошла с электрички и полем пошла к дому.
Интересное дело – летняя деревенская жизнь. Многие приезжают только на лето, «на дачу», постоянных жителей раз-два и обчёлся. Выберешься летом, встретишь своих друзей-подруг: девять месяцев не виделись, а как будто вчера расстались и зимы как не было. «Привет, как надолго?» – кричит соседка Ленка. Иришка махнула ей рукой, мол, потом поболтаем.
Родители ждали Иришку. Пока обедали, всё про жизнь расспрашивали и свои новости рассказывали.
Иришке не терпелось поделиться новостью про Алексея. Но она сдержалась, решила пока открыться только матери.
– А я тут на днях у магазина бабку Матрёну встретила. Помнишь её, Иришка? Она про тебя спросила. Как, говорит, Ирка ваша поживает? Я прям даже испугалась сначала, что это она? А она говорит: приедет к вам скоро, пусть и ко мне зайдёт, навестит старуху. Зайди к ней, уважь бабушку. Уважь? Да она ведьма, эта Матрёна. Раз сказала зайти – надо идти. Помнишь…
Спросит ведь мама! Матрёна ведьма и есть, раньше, пока люди жили в деревне, она их лечила, и колдовала, говорят, кому на любовь, кому на ребёночка. Люди к ней из города приезжают: дела поправить, узнать, что будет. Она никому не отказывает, но злющая такая! Как зыркнет на человека – все вопросы пропадают.
Иришка с девчонками всё бегали к ней выспрашивать про парней да про скорые свадьбы. Иной раз разложит карты, поколдует, да и выгонит, ничего не сказав. Ещё прикрикнет, чтобы шли вон и не дурили тут. Иришку она называла дурацким словом «вымоленка». Иришка бабку Матрёну побаивалась, про себя звала «старуха Изергиль», и, хоть сходства с литературным персонажем не наблюдалось, Иришке казалось, что имя «Изергиль» подходит для злобной бабки.
Одна Иришка идти к бабке побоялась, договорилась с Ленкой, что пойдут вместе.
Утром, собираясь к старухе, Иришка зачем-то прочитала «Отче наш» и, немного успокоившись, пошла за Ленкой. Подруга веселила Иришку всю дорогу, вспоминала истории из детства и заливисто хохотала. Иришка завидовала Ленкиной лёгкости, смеху, казалось, подруга всегда беззаботна. А я-то что всё копаюсь в себе? Надо, как Ленка, радоваться жизни – и будет мне счастье.
